Запретные удовольствия - [31]

Когда Сунсукэ попытался подойти к ней, средних лет женщина в вечернем платье задержала его. Она затронула темы, касающиеся искусства, но Сунсукэ невежливо отделался от неё, поступившись хорошими манерами. Он проводил взглядом удаляющуюся фигуру. Её некрасивая обнаженная спина была цвета точильного камня, под слоем белой пудры [37] выступали серые лопатки. «Почему, – размышлял Сунсукэ, – люди всегда говорят об искусстве только для того, чтобы как-то скрыть своё уродство и свои обиды на окружающий мир?»

Юити неловко приблизился. Сунсукэ видел, что Кёко продолжает разговаривать с иностранцем, поэтому глазами показал на неё Юити и тихо сказал:

– Вот эта женщина. Она веселая и с виду верная жена, но в последнее время они с мужем не слишком ладят между собой. Кто-то обмолвился, что они пришли сюда отдельно друг от друга. Я собираюсь познакомить тебя с ней и ты скажешь, что пришёл сюда один, без жены. Ты должен станцевать с ней пять танцев кряду. Ни больше ни меньше. Когда закончишь последний танец, извинись и признайся, что на самом деле твоя жена здесь, но ты солгал ей, решив, что она не станет так долго танцевать с тобой, если узнает о жене. Вложи в свои слова как можно больше чувства. Она простит тебя. Ты определенно производишь хорошее впечатление. К тому же будет благоразумно немного ей польстить. Скажи, что у неё красивая улыбка. Раньше, когда она улыбалась, были видны десны. Это выглядело довольно смешно. Не прошло и десяти лет, как она научилась не показывать своих десен. Похвали её жадеитовые серьги. Она думает, что они оттеняют белизну кожи на шее сзади. Не делай ей эротических комплиментов. Ей нравятся чистые мужчины. Открою тебе секрет: у неё маленькая грудь. Пышная грудь – всего лишь уловка, сделана из мягкой губки. Все красавицы, видимо, считают хорошим тоном обманывать мужские взгляды, верно?

Собеседник Кёко завязал разговор с иностранцами, поэтому Сунсукэ вышел вперед и показал на Юити:

– Это Минами. Он давно просил представить его тебе, но у меня не было случая. Он еще студент. Более того, он женат, к несчастью.

– Неужели? Такой молодой! Сейчас все женятся рано.

Сунсукэ продолжал в том же духе:

– Он просил представить его еще до того, как женился, а теперь очень сожалеет, что я этого не сделал. Он сказал, что увидел тебя на первом балу осеннего сезона. Если уж на то пошло, – продолжал Сунсукэ, пока Кёко обдумывала его слова, а Юити пристально смотрел ему в лицо, – если уж на то пошло, они женаты только три недели. Тот бал проходил в один из жарких дней, разве не так? Когда он увидел тебя в первый раз, – сказал Сунсукэ решительным тоном, – именно тогда он захотел станцевать с тобой пять танцев подряд. Верно, именно с тобой! Не красней. Он чувствовал, что, если ему удастся осуществить это, он может жениться без сожаления. В конце концов Юити женился, не исполнив своего заветного желания. Поэтому сейчас вновь обратился ко мне с этой просьбой. Сегодня, видишь ли, Юити пришёл сюда один, без жены. Не можешь ли ты исполнить его желание? Если ты станцуешь с ним пять танцев один за другим, он будет доволен.

– Эту просьбу выполнить легко, – великодушно согласилась Кёко тоном, который скрывал бурю её чувств. – Надеюсь, вы не пожалеете, что выбрали меня своей партнершей, – обратилась она к Юити.

– Ну же, Юити, потанцуй! – подбодрил его Сунсукэ, оглядываясь на людей в холле.

Пара прошла в тускло освещенный танцзал.

Знакомый Сунсукэ с семьей пригласил его за свой столик, откуда хорошо был виден столик госпожи Кабураги. Как раз в тот момент он увидел, как госпожа Кабураги возвращается из танцевального зала в сопровождении какого-то иностранца. Она кивнула Ясуко и села напротив неё. Вид двух этих несчастных женщин составлял для постороннего взгляда картину из старинной легенды. Теперь на груди Ясуко не было орхидеи. Женщина в черном платье и женщина в платье слоновой кости обменивались молчаливыми взглядами.

Несчастья других, когда смотришь на них через окно, воспринимаются иначе, чем когда смотришь на них изнутри. И все потому, что несчастье редко пересекает оконную раму и набрасывается на нас.

Музыка властвовала над собравшейся толпой. Музыка, словно глубоко укоренившееся чувство усталости, принуждала всех неутомимо двигаться. В этом музыкальном потоке был некий вакуум, на который эта музыка не могла посягнуть. Сунсукэ казалось, что сейчас он наблюдает через окошко в этом вакууме за Ясуко и госпожой Кабураги.

За столиком, где вместе с Сунсукэ сидело некое семейство, молодежь обсуждала кино. Старший сын, который служил в войсках особого назначения и был одет в соответствующую форму, объяснял своей невесте разницу между автомобильным мотором и двигателем аэроплана. Его мать рассказывала подруге об изобретательной вдове, которая принимала заказы на покраску ковриков и мастерила из них стильные сумки. Подруга была женой бывшего дзайбацу [38], который с тех пор, как его единственный сын погиб на войне, с головой ушёл в душевную болезнь. Глава семейства настойчиво наполнял пивом стакан Сунсукэ и повторял:

– Ну и как? Мою семью можно вставить в роман, разве нет? Приглядитесь и опишите её таковой, какая она есть.