Запретное знание - [45]

Ангус внезапно перешел в разряд очень необычных заключенных.

Даже Милош Тавернье мог только догадываться, почему был отдан такой приказ. Этот вопрос неоднократно обсуждался с ним; с его шефом; с большей частью офицеров службы безопасности; многими членами Центра Станции; двумя или тремя людьми, которые вместе с его шефом заседали в Совете Станции.

Все они задавали одни и те же вопросы.

Вы знали, что это произойдет?

Нет, Милош не знал, что это произойдет. Он мог честно признаться в этом. В течение месяцев после ареста и последующего дознания Ангуса штаб-квартира ПОДК не слишком обращала внимание на течение этого дела. Копии его файлов регулярно отсылались в центры, и все. Даже информация, что младший лейтенант полиции ОДК Морн Хайланд вскоре отбыла с Ником Саккорсо, не вызвала особой реакции – даже со стороны Мин Доннер, известной фанатической преданностью своим людям в Дивизионе Принуждения. Никаких действий не было предпринято по заявлению Морн Хайланд, что крейсер ПОДК «Повелитель звезд» был поврежден не без помощи Станции. Запросы службы безопасности, касающиеся дальнейшей судьбы младшего лейтенанта Хайланд, игнорировались.

Ну хорошо, тогда что же делает его таким необычным?

У Милоша не было новых ответов. Ангус Фермопил оставался таким же. Он представлял какую-то ценность только благодаря своим знаниям о пиратстве и контрабанде, о гаванях контрабандистов, о торговцах, которые могли купить похищенную руду и продукты и перепродать ее дальше, вероятно, даже в запрещенный космос. Он не сказал ничего нового.

Тогда что же изменилось? И чего хочет штаб-квартира ПОДК? Неужели они сейчас ждут решения с самого верха?

Это самое вероятное, твердо отвечал заместитель директора. Без сомнения, такой запрос с самого верха сейчас появился. Соответствующий пункт в Акте Приоритета распространялся на весь космос, используемый человечеством, включая отдельные подразделения безопасности на каждой из Станций или Компаний, до полиции Объединенных Добывающих Компаний. Согласно Акту, служба безопасности Станции должна была безоговорочно помогать ПОДК. И Хаши Лебволь или любой другой директор ПОДК мог потребовать криогенное замораживание такого количества заключенных, какое требовалось считал нужным.

К несчастью, пункты в Акте Приоритета не могли пролить никакого света на причины, по которым штаб-квартира ПОДК заинтересовалась этим заключенным.

Ну хорошо. Значит, они хотели забрать его с самого начала. Хотя тогда у них не было разрешения с самого верха. Но для чего замораживать его? Для чего все эти расходы на криогенное замораживание? Почему просто не заковать его в кандалы и не отправить ближайшим кораблем на Землю?

От этого вопроса Милошу становилось не по себе; он слишком близко касался того, что не знал. Он растерянно потер свой скальп и полез в карман за ником.

Чтобы сохранить его? – думал он.

Для чего? Кому, черт побери, захочется сохранить кого-то подобного Ангусу Фермопилу?

Милош не нашел удовлетворившего бы его вопроса. Он задумался вновь.

Чтобы перевезти его? В наручниках, с некоторыми предосторожностями, его можно безопасно доставить в любую точку принадлежащего человечеству космоса. Это будет так же безопасно, как и любой чертов замораживатель.

Большинство мужчин и женщин, с которыми беседовал Милош, концентрировались именно на этом. Шеф службы безопасности Станции не мог позволить потребовать объяснений.

– Почему? Почему замораживать?

Так как у него не оставалось другого выбора, Милош рискнул ответить честно. Внутренне сжавшись, он ответил:

– Чтобы заставить его замолчать? Чтобы он не заговорил с нами? Штаб-квартира ПОДК в восторге, что нам не удалось расколоть его. Они не верят нам. Они не хотят, чтобы мы узнали то, что он может рассказать нам.

К облегчению Милоша, его начальник пришел к такому же самому заключению. Пыхтя от гнева шеф сказал:

– Дьявол, я этого не понимаю. Этот сукин сын портил кровь всем вокруг с тех пор, как я себя помню. Он совершил такое количество преступлений и замаскировал их так удачно, что меня тошнит. Если кто-то и должен заниматься им, то только мы.

Это было не совсем то, что хотел услышать Милош. Он хотел избавиться от Ангуса, и чем скорее – тем лучше. Подавив слабость, он спросил:

– Что вы собираетесь предпринять?

– Поговорю с Центром, – ответил шеф. Его поведение было таким же простым как и его преданность. – Поговорю с Советом. Они поддержат меня, во всяком случае на какое-то время. Им не понравится такое обращение с нами, так же как не нравится мне.

Этот дьявольский Акт Приоритета штука новая, мы можем сделать вид, что не понимаем его. Мы можем утверждать, что не знаем правильности проведения процедур. Мы можем потребовать подтверждения. Штаб-квартира не позволит нам долго тянуть, но какое-то время мы выиграем.

Черт побери, Милош, сломайте этого сукиного сына.

– Постараюсь, – пообещал Милош, в душе застонав.

Он сообщил об этом решении всем заинтересованным. Затем он и его подчиненные удвоили усилия, стараясь сломить молчание Ангуса.

Естественно, самому Ангусу Фермопилу о произошедшем никто ничего не сказал. Он переживал внезапное увеличение всевозможных пыток; от использования наркотиков, которые низводили его мыслительные способности до уровня гусеницы, до пытки бессонницей и сенсорного подавления. Но объяснений ему дано не было. Из изменений в обращении с ним он делал выводы сам.