Запрет на себя - [12]
Знаешь, что самое забавное? Долгожданного хозяина я так и не нашел. Я смирился и… переосмыслил любовь. Сейчас осознаю, что на тот момент мне необходимо было любить, чтобы окончательно не зачахнуть в разочарованиях.
Его звали Рамиз. Это был бледнокожий интеллектуал с серыми глазами, легкой щетиной на холеном лице и зачесанными назад набриолиненными темно-русыми кудрями. Не красавец. Так скажу: притягательный. Он приезжал в гости к хозяевам апельсиновой плантации из Парижа, где учился на художника. Отец Рамиза служил при премьер-министре, все еще щедро обеспечивал единственного сынишку, который, несмотря на свои тридцать три, так и не определился с главным занятием жизни.
Очередным увлечением бездельника эстета стала живопись, вот папаша, воспользовавшись связями, и отправил сына на учебу в обитель муз. Домой Рамиз наведывался раз в год, летом. Так и в наши края заглянул за вдохновением, к тому же давно мечтал переложить красоту апельсиновых садов на холст. Мгновенно нашлись отцовские друзья, местные «короли цитрусов», с удовольствием принявшие сынишку нужного человека…
По утрам Рамиз забирался в самые густые заросли, раскладывал мольберт и с палитрой в руках наблюдал «апельсиновое царство», ненароком останавливая взгляд на нас, вкалывающих нищих мальчишках. Первое время я жутко побаивался хозяйского гостя, считал его странным, так как доселе не видел художников вживую. Пряча глаза, я продолжал поливать деревья, сильно смущаясь в присутствии приезжего живописца. Не приведи Аллах, он невзлюбит меня, работы можно лишиться…
Летом из-за жары я работал полуголым, без рубашки. Мое тело, успев сгореть на солнце, приняло бронзовый загар, а физическая нагрузка придала ему рельефности. Я понравился Рамизу. Однажды он подозвал меня, спросил имя, оглянулся вокруг, после чего пригнулся и поцеловал меня в левый сосок. Просто обхватил его влажными губами. Я обомлел от неожиданности. Спустя десять минут в сарае он изучал языком каждый изгиб, шрам, складочку моего возбужденно-трепещущего тела…
В руках Рамиза я поначалу был запуганным волчонком. Со временем раскрепостился, но все равно – до последнего боялся с ним разговаривать. Иногда он рассказывал о Париже, «городе вечной любви». Стоило мне мысленно окунуться в недосягаемый мир роскоши, как Рамиз прерывался и, остановив на мне разочарованный взгляд, сухо приказывал: «Возвращайся к работе». Я был для него всего лишь экзотикой, по которой он соскучился в буржуазной европейской столице. Предметом временного пользования…
Я влюбился в него по уши. Точнее, он влюбил меня в себя. Своей недосягаемостью, изысканностью, дурманящим запахом одеколона с нотками красного базилика и бергамота. А еще тем, что не был груб со мной, как все остальные. Как-то Рамиз сказал мне, а может, просто вслух: «В день, когда заживут все твои раны, можешь считать себя мертвым. Потому что именно раны заставляют нас жить». Эти слова стали настоящим откровением для меня. Помню, как всю ночь размышлял над ними, не сомкнув глаз…
Он уехал в разгар лета. Только не подумай, что он предупредил меня об отъезде. Слишком много чести для обычной прислуги. Я сам это понял на одиннадцатый день его отсутствия. Долго плакал и благодарил про себя Рамиза. За что? Он научил меня любить. Мужчину…
18
– По мере взросления моя мужская физиология бунтовала – будто назло женскому началу. В итоге, конечно, я с ней смирился, даже гордиться стал. Но первое время сильно переживал, наблюдая схватку внешнего с внутренним и явное поражение последнего.
Я знал, что рано или поздно детское личико огрубеет, обрастет щетиной, а тело утратит юношескую сочность, обретет другую, более крепкую форму. Однако внешнее взросление у меня произошло резко. Проснулся однажды утром и увидел в зеркале другого себя. Испугался. «На меня же больше никто не посмотрит». Первая мысль. И это притом, что от излишнего внимания я чаще страдал, принимая удары.
Второй шок нагрянул, когда ощупал пальцами анус, обнаружив поросль между «полушарий». Помню, в аффекте схватил отцовскую бритву, намылился и, повернувшись задом к зеркалу, попытался избавиться от ненавистной растительности. В результате неудачной «эпиляции» изрезал себе филейную часть, потом от боли долго не мог сидеть. Хорошо еще догадался спиртом промыть, хоть инфекции избежал…
Моя битва с волосатостью продолжалась несколько месяцев. Приходилось брить не только лицо, но и грудь, низ живота. Руки с ногами трогать боялся, домашние могли заметить. От раздражения все постоянно чесалось, волоски снова пробивались уже на третьи сутки. Кульминацией моей борьбы с мужественностью стало то, что в порыве перфекционизма я умудрился сбрить волоски на переносице. Сросшиеся брови смотрелись неэстетично, но с выбритой «посеревшей» переносицей они стали выглядеть еще ужаснее. От страха засветиться я две недели проходил в шапке, надвинутой на нос. Имитировал головную боль. Благо была лютая зима…
Со временем издевательства над собой прекратил. Против природы не попрешь. Стоило мне это осознать, как все показалось не таким уж страшным. Волосатость не такой уж буйной, мутация голоса не такой уж грубой, увеличивающиеся стопы не такими уж большими. Не было всплеска разочарования – наоборот, что-то изменилось у меня внутри. Надо уметь принимать себя настоящего и отпускать того себя, кем тебе никогда не стать.
Перед тем как уйти, я спросила: «Скажи, а ты любишь меня?» Ты долго не отвечал, а потом уронил упрямо: «Мне с тобой хорошо. Этого недостаточно?» В тот момент я ещё раз убедилась в том, что способна по-бабски приукрасить абсолютно всё – свою жизнь, чувства любимого мужчины, окружающий мир. Женщины – прирождённые художники-декораторы. С кистью в руках и мольбертом в придачу. А мужчины для нас порою чистые холсты – рисуем, раскрашиваем, где-то подтираем, что-то замазываем. Только вот, как правило, в итоге выясняется, что рисуем мы не с натуры, а на поводу у фантазий, желаний – гляди, сплошное несоответствие с действительностью.«Если бы ты знал…» – это история одного женского отчаяния, о котором можно поведать только белоснежным листам дневника.
«Это я. Скрываться и врать, что это всего лишь образ, смешно.Вместил в эту историю непростой период своей жизни, когда время отняло меня у меня же. Говорить об утрате больно. Лучше о ней написать. Я попробовал и сам не заметил, как вырос из нее.Пусть наши утраты будут для нас испытанием, но не пыткой».
Это шокирующий роман, отражающий правдивую сторону жизни на Востоке. Книга, основанная на реальной жизни русской проститутки в Стамбуле, повествует первым долгом о женщинах, а потом о любви, одиночестве, вере, предательстве. Эльчин Сафарли отходит от теплого мелодраматического стиля, представляя на суд читателя жестко-эмоциональную правду жизни. Откровенный текст без притворств, «розовых очков», сладостных иллюзий.
Теперь я отчетливее ощущаю вечность жизни. Никто не умрет, и те, кто любил друг друга в одной жизни, непременно встретятся после. Тело, имя, национальность – все будет иным, но нас притянет магнитом: любовь связывает навсегда. А пока что я проживаю жизнь – люблю и, бывает, устаю от любви. Запоминаю мгновения, бережно храню в себе эту память, чтобы завтра или в следующей жизни обо всем написать. Издан в авторской редакции.
«В этой книге любви больше, чем страниц.Грустной, радостной, отчаянной, вдохновляющей.Такой, какая она вокруг и внутри нас.Если вы любите, то продолжайте любить, не вчитываясь в ее содержание.Если вы одиноки, то помните, что любовь порой не очень заметна, но она повсюду.В вас и в них тоже…В любом случае не переставайте верить в любовь, даже если моя книга не убедила вас в ее силе». (Э. Сафарли)
«Я вернусь…» – правдивая история любви русской женшины и восточного мужчины. Вопреки разнице менталитетов и натиску обстоятельств они преодолевают отчаяние на пути друг к другу.«Я вернусь…» – воссоздающий дух времени роман, в котором Сафарли сквозь призму одной истории показывает путь целого поколения русских девушек, уехавших за счастьем на Восток.
Дебютный роман Влада Ридоша посвящен будням и праздникам рабочих современной России. Автор внимательно, с любовью вглядывается в их бытовое и профессиональное поведение, демонстрирует глубокое знание их смеховой и разговорной культуры, с болью задумывается о перспективах рабочего движения в нашей стране. Книга содержит нецензурную брань.
Роман Юлии Краковской поднимает самые актуальные темы сегодняшней общественной дискуссии – темы абьюза и манипуляции. Оказавшись в чужой стране, с новой семьей и на новой работе, героиня книги, кажется, может рассчитывать на поддержку самых близких людей – любимого мужа и лучшей подруги. Но именно эти люди начинают искать у нее слабые места… Содержит нецензурную брань.
Автор много лет исследовала судьбы и творчество крымских поэтов первой половины ХХ века. Отдельный пласт — это очерки о крымском периоде жизни Марины Цветаевой. Рассказы Е. Скрябиной во многом биографичны, посвящены крымским путешествиям и встречам. Первая книга автора «Дорогами Киммерии» вышла в 2001 году в Феодосии (Издательский дом «Коктебель») и включала в себя ранние рассказы, очерки о крымских писателях и ученых. Иллюстрировали сборник петербургские художники Оксана Хейлик и Сергей Ломако.
Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.
Когда в Южной Дакоте происходит кровавая резня индейских племен, трехлетняя Эмили остается без матери. Путешествующий английский фотограф забирает сиротку с собой, чтобы воспитывать ее в своем особняке в Йоркшире. Девочка растет, ходит в школу, учится читать. Вся деревня полнится слухами и вопросами: откуда на самом деле взялась Эмили и какого она происхождения? Фотограф вынужден идти на уловки и дарит уже выросшей девушке неожиданный подарок — велосипед. Вскоре вылазки в отдаленные уголки приводят Эмили к открытию тайны, которая поделит всю деревню пополам.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.