Запредельный человек - [80]

— Не смей убегать! — завопила Герда. — Ты арестован за уголовное преступление!

— Прости, так уж вышло. Но я опаздываю на свидание в пинг-понг клубе. Лучше открой по-хорошему, Герда.

Она смотрела на меня ненавидящим взглядом, но все же нажала кнопку, и ворота открылись. Позади раздался какой-то звук. Девушка обернулась и тут же бросилась на пол. Раздался свист, и по щеке меня чиркнуло комариное крылышко — из стены брызнула каменная крошка. Метрах в двадцати позади меня в дверь ворвались двое в черном. Я вылетел в ворота — в тот же миг о них лязгнула очередная пуля, — запер их и побежал сломя голову.

14

Через полтора часа беготни я смешался с толпой; люди выглядели так, как выглядят туристы с тех самых времен, когда стало принято покидать дом. Я приметил группу парней в темной форме: они рассредоточились по улице, следя за народом. Правда, форма была не черная, а серая, и на карманах у них светились значки «ТРНСПРТН КНТРЛ». Зато парни были при оружии.

Справа тянулись ограждения. За ними на мостовой расположился ряд торпед, освещенных, как рождественские ели. Между ними сновали маленькие машинки вроде карусельных «врезалок» для перевозки пассажиров.

Я прошел вдоль заграждения до эскалатора и спустился на нем. Внизу двое в сером проверяли прохожих. Две пары глаз впились мне в спину. Я ощущал их взгляды, пока шел по площадке, но накручивал я себя зря — мне дали уйти.

Я пересек просторный остекленный зал, забитый народом. Здесь было шумно, всюду мерцали огни. Спустившись по пандусу, я вышел под открытое небо. Здесь было малолюдно, огни города остались позади.

От указателей толку было немного. Слева, за полудюжиной конструкций, напоминающих американские горки, по рельсам просвистело двухколесное транспортное средство с низкой посадкой и, грохоча, остановилось. Люк откинулся, внутрь вошли толстяк и худая дама. Люк захлопнулся, транспорт умчался, а его место занял другой.

От машин меня отделяла низкая загородка. Перемахнув через нее, я двинулся вдоль тонкой металлической полосы — такую заденешь, и током треснет. Подошел к машине и уже положил руку на дверцу, когда за спиной хладнокровно произнесли:

— А ну стой.

Я спокойно обернулся. Ко мне неспешно, даже расслабленно, приближались двое в сером. Один сказал:

— Транспортный контроль.

Второй добавил:

— Отойди вон туда.

Похоже, слов вежливости они не знали.

Я обошел машину и встал в указанном месте. Контролер, что был слева, обогнул машину, и меня зажали в тиски. Второй контролер стоял в полуметре от меня. Я врезал ему в живот, схватил за грудки и развернул. Второй кинулся к нам, потянулся к бедру. Я бросил в него его напарника и ударил в горло. Не мешкая, впрыгнул в машину, саданул по большой красной кнопке, и был таков. Машина с воем помчалась прочь.

Первый час напряжение не покидало меня; я прислушивался, не воют ли позади сирены или то, что пришло им на замену в этом мире улучшенного образца. Но потом в голову пришла мысль, которая меня взбодрила: это же автоматизированное шоссе. Машины по нему движутся на автопилоте, и копы засекают любой транспорт — если, конечно, им не управляют вручную, как я сейчас. А пока я держусь трафика, фиг меня разглядят... По крайней мере, мне так хотелось думать.

Пять часов я ехал со скоростью триста километров в час. Остановился примерно в ста пятидесяти километрах к северо-западу от Чаго. На экране карты, встроенной в приборную панель, этот пункт обозначался большой светящейся точкой. Я съехал на придорожную площадку, отмеченную большими светящимися стрелками.

В левый рукав куртки Минка вшила пластиковую кнопку — она обманывала сканеры. Я выдрал ее и бросил на пол салона, затем перевел машину в режим автопилота и выскочил наружу. Машина, точно конь на родео, отпрыгнула от ограды и, встав на вделанный в дорогу рельс, помчала в сторону главной полосы. Порожняком она быстро набрала скорость, с воем преодолела подъем. Регулятор скорости я в ней выставил на максимум.

А я перебрался через оградку, нашел, за что ухватиться на краю обрыва, потом нащупал упор для ног и начал спуск.

Через час после восхода солнца я уже удалился от шоссе километров на восемь. Я пробирался по болотистой местности к возвышенности на северо-западе. Годы сильно изменили некогда сельскохозяйственный округ и ухоженные леса, в которых я когда-то охотился. Теперь тут царила первобытная чаща: дубы, вязы, клены и какой-то вид дерева, которого я прежде не видел — конусовидный ствол, гладкая кора, хвоя. Видать, выросло из соленого орешка, брошенного туристом у обочины. Температура воздуха была обманчиво теплой, хотя время года стояло позднее: листья побурели, пахло осенью.

Этот участок пути дался мне легко; я шел, ориентируясь по солнцу и стараясь держаться подальше от немногочисленных дорог. Судя по всему, национальная страсть к семейным путешествиям в доме на колесах наконец себя изжила. Люди теперь либо сидели в своих ульях, поближе к кнопкам — жми и будет тебе счастье, — либо путешествовали по воздуху или на трансконтинентальном метро. Я несколько раз видел в небе инверсионный след самолета, а один раз где-то в километре от меня низко пролетел вертолет. Что бы там ребята ни использовали для поиска беглецов, у них не было ничего, чтобы отловить человека без маячка за ухом. На мне не было метки, и я оставался для них невидим, как какой-нибудь индеец для генерала Брэддока