Запоздалый суд - [2]

Но Роза относилась к свекрови хорошо, так же или, во всяком случае, не хуже, чем к родной матери. Да и то сказать: хоть и нашла Катрук своих детей в крапиве, но женщина она хорошая, душевная, вся словно бы добром светится. И не было ни одного праздника, чтобы Катрук они не пригласили в свой дом. Не было и такого, чтобы она от них уходила без подарков: то платок, то отрез на кофту, а то и на платье давали. И свекровь — это же видно было при ее открытой бесхитростной натуре — тоже относилась к Розе очень хорошо, можно даже сказать, ласково.

Так что вряд ли Петина мать была причиной его уезда. Сам — сам — вбил себе в голову, что, только заработав много денег, он будет полноправным членом их семьи. Много денег!.. Будто в деньгах все дело, будто в них все счастье… Тем более что и в колхозе немало зарабатывал: тракторист. А ведь большая разница жить и работать в родной деревне, где тебе всегда готов и стол, и дом, или в чужом краю, в чужих людях. Ходит небось и голодный, и необстиранный: кому нужно, кто возьмется с тракториста стирать… А Роза делала это охотно. Ей сейчас даже жалко, что из дома выветрился тракторный запах — запах железа и машинного масла.

Отец Розы тяжело переживал отъезд зятя. Был он к тому времени уже парализованным, и главным виновником всей этой истории считал себя: надоел, мол, зятю больной, беспомощный. Каким-то замкнутым, малоразговорчивым стал отец после уезда Петра. Похворал, похворал месяца три — и умер. Роза давала телеграмму, но Петр не приехал. Обидело это Розу: ведь мог бы — нынче и дальний Север не так уж далек: сел на самолет и прилетел… Потом уж в письме Петр объяснял, что был в эти дни далеко от центрального поселка, а на беду свирепствовал буран, так что даже телеграмму ему вручили чуть ли не на пятый день после смерти отца. Как знать: может, так оно и на самом деле было, а может, денег пожалел…

И вот с прошлого лета, считай уже скоро год, живет Роза вдовой при живом муже.

Напоследок отец сказал Петру: «Помнишь, как в сказке: за богатством пошел — смерть нашел?..» Ну ладно, про смерть не будем говорить: никто не знает, где она нас настигнет. А вот попадешь в дурную компанию, научишься пить, в карты играть — обязательно научат. Мало что без денег обратно приедешь — еще и испортишься…»

Видно, запали Петру слова отца: часто пишет, сколько денег наработал. Вот и в последнем письме упомянул, что на сберкнижке уже более тысячи двухсот лежит. Конечно, деньги не малые. А только многое ли сделаешь на них? Разве что купишь и привезешь кирпич. Ну, еще на крышу, на шифер хватит. А возьмись плотников нанимать — за пятистенок с террасой заламывают не меньше полутора тысяч…

Нет, милый Петя, зря ты настоял на своем. Счастье не в большом доме и не в деньгах… Вон весна пришла, одиноко, неспокойно мне, а ведь эти проклятущие деньги заместо мужа не обнимешь…

Роза тяжело вздыхает, укладывается поудобней, хочет заснуть — впереди долгий весенний день, — но в голову опять лезут разные мысли и гонят, гонят желанный сон.

Теперь ее думы перекинулись на свою деревню, на домашние заботы. Вчера перебирали семенной картофель. Работала только до обеда. Не простое дело теперь для лее — ходить на колхозную работу: с кем дочку оставишь? Можно бы отнести к свекрови, но она и живет на другом конце деревни, и сама тоже не сидит сложа руки. Пришлось оставить у деда Ундри. Ладно, выручают добрые люди, дай им бог с бабушкой прожить сто лет…

Дочка растет слабенькой, часто хворает. Так что бывает и вовсе по несколько дней на работу не ходишь. Бригадир сердится, председатель недоволен, а только что она может поделать? Она бы и сама не прочь почаще бывать на работе, не прочь выполнить тот минимум выходов, какой установило правление, а как его выполнишь с больным ребенком на руках?

Вчера, на переборке картошки, кто-то сболтнул, что будто бы на заседании правления решили не пахать огороды тем, кто мало ходит на работу, кто по выполнил установленного минимума. Будто бы уже и список такой составлен, и в том списке числится и ее фамилия. Розу это не на шутку встревожило: а вдруг и в самом деле ее в этот позорный список записали?.. Даже вот сейчас, при одном воспоминании об этом, и то ее в жар бросило.

Да, конечно, теперь она одна, и ее каждый может обидеть. Хорошо было при Пете! Осенью вывозили навоз, разбрасывали, а потом он пригонял свой трактор с навесным плугом и запахивал. На весну только и оставалось, что бороновать и сажать картошку под конный плуг. Но Пети нет. Осенью и огород остался невспаханным, и навоз копится за хлевом гора горой, а вывезти его и в землю перед пахотой положить некому…

А может, зря она себя раньше времени тревожит? Может, все это не больше, как бабья болтовня?.. Ладно бы так. А если — правда? Председатель — человек крутой, и если уж сказал — хоть ты проси не проси, — сделает. Да еще и на собрании, принародно, лентяйкой обзовет. И попробуй потом докажи, что это не так, попробуй оправдайся…

С этими тяжелыми думами, где-то уже перед самым утром, Роза надолго ли, накоротко ли забылась.

Окончательно проснулась она, когда небо на востоке исходило светло-розовым сиянием. Вот-вот должно показаться солнце.