Запойное чтиво № 1 - [3]
Вы пришли в незнакомую компанию, и естественно, чувствуете себя неуютно. Тогда вы хватаетесь за сигарету, как за спасательный круг. (Все закурили и вы закурили. Сразу налаживается и контакт, и диалог). В данном случае сигарета служит катализатором общения.
Вы стоите на остановке и ждёте автобуса, а тот всё не подходит и не подходит. Закурили — и время потекло значительно быстрее. Закурили на красном свете светофора и вот он уже зелёный. А как вы думали — сигарета ускоряет время.
Вам плохо, вы закурили, и стало значительно легче. Через привычное отравление вы сбрасываете стресс и перезагружаетесь.
Вам хорошо — вы закурили, и вам стало ещё лучше. Вы удваиваете и утраиваете свой кайф.
Вы сидите за компом и что-то творите. И, конечно же, думаете: «сейчас закончу и пойду, отравлюсь». Видите, сигарета здесь играет роль приза и вознаграждения за сделанную работу.
Чем плох табак (и этого тоже никто не скрывает) так это мощным отрицательным воздействием на организм. Как учёные не выискивали в нём положительного влияния на организм, как не старались, без толку. Один вред. Никотин оказывает сосудосуживающий эффект. Таким образом, страдают сосуды, сердце, лёгкие, желудок, потенция, кожа и прочая и прочая.
Что же у меня за дурацкая черта — не уметь останавливаться. Вместо того, чтобы расслабиться после ночной писанины, побыстрее добраться до дому и задрыхнуть, я завернул в кафе и принялся снова марать бумагу. Что поделаешь, случаи из долгой врачебной практики по-чекистки барабанили, молотили и ломились в мою голову, только успевай записывать. С другой стороны, лучше сразу записать, пока так прёт. Я заказал чашку кофе и принялся опять писать мемуары, время, от времени кусая вместо бутерброда свою шариковую ручку.
О времена, о нравы
Всё течёт, всё изменяется в подлунном мире. Не так давно основной причиной обращения к наркологу являлось получение справки о кодировании или введении препарата «Торпедо», имплантации «Эсперали» или «Десульфизона». Пациент, после проведённой процедуры, хватал справку трясущимися руками и нёс её, как святыню, показывать бригадиру. Вожделенная бумажка служила ему индульгенцией на год или на два, в зависимости от срока кодировки. Без неё человек до работы не допускался и перемещался в разряд отщепенцев и конченных алкозавров, зато со справкой с него снимались все грехи, и давался шанс начать новую жизнь.
В наше проклятое время бригадир сразу предупреждает своих подопечных, что если они уйдут в запой, то возвращаться им имеет смысл лишь за трудовой книжкой. Мол, сейчас сотня трезвенников стоит за воротами предприятия, только свистни. И их не нужно лечить от алкоголизма, упрекать в пьянстве и последующих чудачествах — они будут рады одной возможности заступить на рабочую вахту.
Я знавал одного мужика в середине восьмидесятых, так у него было хобби — каждые три месяца менять место работы. «Типа, становится скучно на одном месте, теряется былая лёгкость и мобильность». А так он через каждые три месяца увольнялся по собственному желанию, месяц отмечал свалившуюся на него свободу и вновь устраивался на новую фабрику или завод. Он даже вывел целую философию из своего образа жизни и активно пропагандировал её в массах. Он, кстати, никогда не кодировался, только просил вывести его из запоя.
В 2013 году наши пути вновь пересеклись. Увы, он оказался закованным в цепи капитализма и кандалы реальности. Бывший анархист и почётный нонконформист пришёл ко мне лечиться от табакокурения — в их цеху теперь даже курить нельзя, не говоря о том, чтобы пол литру раздавить. Он пожаловался мне на свои кошмары: ему часто снилось, что его уволили и теперь невозможно подыскать себе новую работу. Бывший бунтарь уже два года не пьёт, теперь и курить не будет, а всё ради того, чтобы не уволили.
Препарат «Торпедо»
Когда мне исполнилось сорок лет, я прекратил вводить пациентам препарат «Торпедо». В просторечии «ставить торпеды». Произошло это так. В наркологический диспансер пришёл наш старый пациент Петрович. Он, как и три раза до этого, хотел «поставить себе торпеду на год». Манипуляция была трижды апробированной, и долго я с Петровичем не рассусоливал, только спросил, когда он последний раз употреблял алкоголь, померил артериальное давление, пульс, дал подписать расписки и вперёд. Процедурная медсестра Анна Михайловна захлюпала поршнем, всасывая последние капли препарата из ампулы в шприц, пережала жгутом предплечье Петровичу и начала искать вену. Я ещё раз, на всякий пожарный случай поинтересовался, когда Петрович последний раз разминался спиртным?
— Неделю назад, — с укоризной взглянул на меня Петрович, — ну, сколько можно спрашивать?
— Положено, — застеснялся я собственной назойливости.
Анна Михайловна потянула поршень на себя, кровь багровым туманом заклубилась по шприцу, мешаясь с десенсибилизирующим (антиалкогольным) препаратом. Отлично, медсестра уже в вене и через три минуты всё будет кончено. Я стал смотреть в открытое окно и думать о приятном: «Хороший в этом году выдался июнь, тёплый»… Слева раздался всхлип, я перевёл взгляд и остолбенел. Петровича разносило прямо на глазах, как будто малолетние хулиганы надували жабу. В течение десяти секунд каждый из его пальцев стал толщиной с руку, про остальные части тела лучше, вообще, умолчать. «Аллергическая реакция. Пил вчера, змеёныш. Сейчас начнёт задыхаться. Всё может закончиться отёком Квинке», — мозг отстранёно фиксировал и анализировал увиденное, — «нужно колоть преднизолоном. Срочно». Самым трудным, оказалось, выйти из столбняка и начать искать, где лежат гормональные препараты. Анна Михайловна, даром, что имела пятнадцатилетний стаж, только хлопала своими ресницами, да трясла нижней губой. Я принялся судорожно перебирать коробки с лекарствами, ища нужный мне преднизолон. Опаньки, нашёл. Теперь быстро сворачиваем шею ампуле и набираем жидкость в шприц. Укол, и вот уже Петрович сдувается, словно проколотый воздушный шарик. Когда ты постоянно работаешь в реанимации, для тебя это штатная ситуация, не более. Но если ты расслабился и не ждёшь от старого знакомого эдакого подвоха — это, я вам доложу, напряжённо. Короче, Петровича мы откачали, и дрожащим от негодования голосом я поинтересовался:
Это одна из лучших книг серии «Приемный покой». Впервые нарколог решился рассказать о своей профессии! В России эту книгу должен прочитать каждый. Не бойтесь, больно не будет, будет смешно. Внимание! Книга оказывает отрезвляющий эффект.
Пристально вглядываясь в себя, в прошлое и настоящее своей семьи, Йонатан Лехави пытается понять причину выпавших на его долю тяжелых испытаний. Подающий надежды в ешиве, он, боясь груза ответственности, бросает обучение и стремится к тихой семейной жизни, хочет стать незаметным. Однако события развиваются помимо его воли, и раз за разом Йонатан оказывается перед новым выбором, пока жизнь, по сути, не возвращает его туда, откуда он когда-то ушел. «Необходимо быть в движении и всегда спрашивать себя, чего ищет душа, чего хочет время, чего хочет Всевышний», — сказал в одном из интервью Эльханан Нир.
Михаил Ганичев — имя новое в нашей литературе. Его судьба, отразившаяся в повести «Пробуждение», тесно связана с Череповецким металлургическим комбинатом, где он до сих пор работает начальником цеха. Боль за родную русскую землю, за нелегкую жизнь земляков — таков главный лейтмотив произведений писателя с Вологодчины.
Одна из лучших книг года по версии Time и The Washington Post.От автора международного бестселлера «Жена тигра».Пронзительный роман о Диком Западе конца XIX-го века и его призраках.В диких, засушливых землях Аризоны на пороге ХХ века сплетаются две необычных судьбы. Нора уже давно живет в пустыне с мужем и сыновьями и знает об этом суровом крае практически все. Она обладает недюжинной волей и энергией и испугать ее непросто. Однако по стечению обстоятельств она осталась в доме почти без воды с Тоби, ее младшим ребенком.
В сборник вошли рассказы разных лет и жанров. Одни проросли из воспоминаний и дневниковых записей. Другие — проявленные негативы под названием «Жизнь других». Третьи пришли из ниоткуда, прилетели и плюхнулись на листы, как вернувшиеся домой перелетные птицы. Часть рассказов — горькие таблетки, лучше, принимать по одной. Рассказы сборника, как страницы фотоальбома поведают о детстве, взрослении и дружбе, путешествиях и море, испытаниях и потерях. О вере, надежде и о любви во всех ее проявлениях.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Некий писатель пытается воссоздать последний день жизни Самуэля – молодого человека, внезапно погибшего (покончившего с собой?) в автокатастрофе. В рассказах друзей, любимой девушки, родственников и соседей вырисовываются разные грани его личности: любящий внук, бюрократ поневоле, преданный друг, нелепый позер, влюбленный, готовый на все ради своей девушки… Что же остается от всех наших мимолетных воспоминаний? И что скрывается за тем, чего мы не помним? Это роман о любви и дружбе, предательстве и насилии, горе от потери близкого человека и одиночестве, о быстротечности времени и свойствах нашей памяти. Юнас Хассен Кемири (р.