Заповедник "Неандерталь". Снабженец - [8]
Ничего у меня поначалу не получалось. Вербальное у меня восприятие мира, никак не образное. Профессиональная деформация, однако. Полвека со словом работал и всё что видел, сразу транслировал в слова, а то и в готовые предложения. Может потому из меня и писателя не вышло, что воображения не хватало для сочинительства. Журналист он как акын степной: что вижу, то пою. И не дай бог отсебятину сочинить.
Тарабрин даже сердиться начал на мою бестолковость. Потом подумал и выдал.
- Мозги у тебя старые. Закоснели.
Прозвучало как приговор. А лишаться такого заманчивого и многообещающего дара мне совсем не хотелось. На периферии сознания уже скакали мыслишки о поправке материального положения обобранного властями пенсионера.
- И что делать? – отчаялся я.
- Развивать зрительную память. – Постановил Тарабрин.
- Так не мальчик уже я для таких экзерсисов, - возразил я. – В зафронтовой разведке, где такому зрительному запоминанию специально учат, народ подбирается до тридцати лет. Потом и гормональный аппарат не тот, и реакции организма не те.
- Ну, вот с этого и начнем. Попробуем тебя омолодить для начала. – Обнадёжил меня проводник.
Глава 2
Раскрывать методики обучения проводников я не буду. Лишнее это знание для непосвященных. Повторить не смогут, а набедокурить запросто. Скажу только, что было тяжело. Целую неделю.
В результате общих усилий нашли парочку посильных мне маяков в поместье Тарабрина. И для пешего хода, и для автомобильного. И тройку маяков в различных временах – чисто для тренировки. Под руководством Ивана Степановича скакал я по ним туда и обратно аки архар по горам, пока не освоил необходимый минимум. И, соответственно, некоторую технику безопасности.
А по ночам скрипел зубами от болей в суставах и мышцах от этого курса молодого бойца.
Бабка какая-то, карга старая, на бабу Ягу похожая, приходила по утрам, разминала меня вместо зарядки. Мяла мышцы как заправский спортивный массажист и суставы выворачивала, приговаривая:
- Терпи, Касатик. Бог терпел и нам велел.
И, как результат этих мучений, не только походка моя стала крепче, но и пропала седина. Не был я совсем седой. Так - пёстрый. Соль с перцем, как говорится. Мне даже своё отображение в зеркале импозантным казалось временами. Есть такие люди, что к старости симпатичней становятся. Того же Шона Коннери взять в ««Горце»» по сравнению с ним же в ролях Джеймса Бонда.
Когда мне после всех мучений показали зеркало, то поначалу не поверил, что это я там отражаюсь. Теперь я себе в зеркале не нравлюсь. Хотя, казалось бы, моложе стал выглядеть… ненамного, но все же.
А Тарабрин только посмеивается.
- Приготовься, Митрий, к тому, что у тебя все зубы скоро выпадут, - и лыбится своим оскалом, который только в рекламе зубной пасты показывать. В его-то полторы сотни лет!
Насладившись моим охудением, добавил:
- Правда, потом, новые вырастут. Так что к дантистам не бегай понапрасну. Предупреждаю сразу - будет больно. Но не долго. Где-то дней с десять.
К концу недели закончились захваченные с собой таблетки от диабета. Он у меня второго типа, так что нет у меня инсулиновой зависимости. Диабетон. Метформин. И всё. Но каждый день.
Пожаловался Тарабрину.
- Плюнь, - утешил он меня. - Скоро само пройдет.
- Надо анализы сдать, - упорствовал я, не веря ему окончательно на слово.
- Ну, пошли. – Согласился он со мной. – Переодевайся во всё своё. И машину свою раскочегаривай. Кстати, тебе её давно пора поменять на что-нибудь поновей да попроходимей.
- Тут две проблемы, – выдал я, направляясь вслед за Тарабриным в дом. – Первая - где взять деньги. Вторая в том, что в моё время автомобили перестали делать инженеры, а всем рулят маркетологи. Так что новые машины недолговечны и хуже моей старушки.
- Деньги не проблема, - сказал проводник уверенно. – А вторую задачу надо просто обмозговать. Но тебе понадобится реальный ««проходимец»» с хорошей грузоподъемностью, желательно не привлекающий к себе особого внимания.
Вернуться в своё время мне удалось самому. Тарабрин просто рядом сидел и не вмешивался в мои действия. Но, чую, контролировал и был готов вмешаться в любой момент.
Я прекрасно визуально помнил солидное бетонное сооружение – остановку автобуса с укрытием от непогоды у села ««Мокрое»» недалеко от того места, где бросал я свою машину, уходя собирать грибы. Эта остановка и послужила мне маяком.
Создал я этот чертов ««мыльный пузырь»» и влетел в него, чуть не вмазавшись со всей дури в столб с новым указателем ограничения скорости. Еле отвернул вовремя.
- Что так сильно тапком давишь? – спросил с укоризной Тарабрин.
В этот раз Иван Степанович ничем не отличался от слегка консервативного жителя двадцать первого века. В джинсах, кроссовках и рыжей короткой кожаной куртке на белую хлопковую водолазку. В кармане куртки у него неожиданно для меня оказался белорусский паспорт на имя Тарабрина Ивана Степановича, с его фоткой и гродненской пропиской. Что мне и было с гордостью продемонстрировано в самом начале нашего путешествия для моего успокоения.
- Сам же предупреждал, что ««окно»» может порезать, если тормозить на переходе, - огрызнулся я.
Бывает и так… Нагнулся, чтобы гриб срезать, разогнулся, и все… ты уже совсем в другом месте. И не в Подмосковье, а вообще в каких-то неведомых горах. Не судьба, а просто анекдот: спустился с гор за солью, а тебя в армию забрали. На чужую войну в чужом мире, где нет двигателей внутреннего сгорания и даже дирижабли летают на паровых машинах. В этих условиях и приходится выживать студенту Тимирязевской сельхозакадемии Савве Кобчику. По местным меркам неграмотному, необученному солдату со странными идеями.
Если по воле рока ты оказался в чужом мире, будь осторожен, ибо разницу менталитетов никто не отменял. Другой мир — это даже хуже, чем эмиграция. Но что не убивает тебя, то делает сильнее. Послезнание развития техники становится не только благом, но и проклятием, привлекая внимание сильных мира того. И еще на ногах веригами повисла любимая жена с грудным ребенком. А вокруг война, которую историки потом назовут мировой. Поняв, что прогресс возможен только на основе реально существующих технологий и имеющейся квалификации туземных специалистов, Савва Кобчик не только патентует вещи «из будущего», но и окружает себя энтузиастами, которых достаточно «опылять» проверенными временем идеями и уводить от тупиковых решений — остальное они сделают сами.
Я не помню что произошло.Возможно будет трудно,возможно просто сложно,но я знаю себя.
Наш мир, как оказалось, не одинок. Другой мир был случайно открыт во время научного эксперимента, но его существование не разглашается учеными и их спонсорами, которые создали тайную организацию – орден. Своей главной целью орден декларирует заселение нового мира и незаметно для окружающих отправляет туда людей, которые здесь, на Старой Земле, посчитали себя лишними. Главный герой, неплохо устроенный в нашей жизни, лишним себя не считает, но однажды по ошибке попадает в этот новый мир с автобусом и тринадцатью юными красавицами из эскорта.
Я, Савва Кобчик, студент Тимирязевской академии, когда я попал в этот мир, то мне просто надо было выжить. И я отдался на волю течения жизни. А та потащила меня по течению вверх. В сферы, в которые я никогда не стремился и которые для меня зачастую непонятны. «Это надо всосать с молоком матери», — говорил мне генерал-адъютант ольмюцкого короля, и он оказался прав. Я постоянно попадаю в неприятные ситуации именно потому, что я даже не столько не знаю местных реалий, сколько их не чую. И не только пресловутое придворное общество, но и горские обычаи того народа, к которому я тут официально принадлежу.
Одинокий, старый, больной музейщик должен был погибнуть в автокатастрофе, но оказался в теле молодого наваррского принца, преследуемого французским королем. Наварра — королевство небольшое, горное по большому счету, но стратегически очень важное. С одной стороны Франция. С другой — Испания. Свои бояре тоже не промах. И все хотят подмять Наварру под себя. И век вокруг пятнадцатый, Колумб еще в Америку не ходил. Герой наш теперь молодой, здоровый и красивый — прозвище Фебус («Аполлоноподобный») просто так не дают.
Герой фантастической повести «Четыре дня с Ильей Муромцем», мальчик из XXI века, попадает в прошлое, во времена Ильи Муромца. Для детей среднего школьного возраста.
Попаданец в купца-морехода, время — десятый век, место действия — в основном акватория индийского океана, средиземного моря, приключений — море, юмора в меру, принцессы на подходе, — куда же без них.
Рассказ о женщине, попавшей в свое прошлое. Совершенно неожиданно ей предоставилась возможность изменить свою жизнь, встретившись с юной матерью. Возможно ли обмануть судьбу? Ностальгические нотки по советской действительности.
Новая Земля — частный проект, способствующий спасению части человечества от неминуемой в ближайшее время глобальной катастрофы. Через пять месяцев мир погибнет в огне ядерного катаклизма. Для того, чтобы спасти человечество как вид, необходимо переселить в Колыбель не менее пятидесяти тысяч человек. Эвакуация начинается. А пока в Колыбели проживают двести три человека, девятнадцать полинезийцев из другого времени и семьдесят два палеоантропа, признанных примитивной разумной расой.
«Будь здоров, жмурик» – новая литературная работа и четвертая книга Евгения Гузеева. Это рассказ о смерти и жизни – именно в такой последовательности, поскольку события, описанные героем, пережившим смерть, вовсе не кончаются остановкой дыхания и сердца, а имеют продолжение в условиях иного мира – лишенного привычной материи. В этой книге смерть героя им самим и описана. Будучи человеком молодым и несколько циничным, автор условных записок иронично относится к «даме в черном балахоне» и, рассказывая о серьезных вещах, естественно, не может обойтись без черного юмора.
Некоторые тексты затягивают. Притом – буквально. Я убедилась в этом, когда прошла по ссылке на сетевой бестселлер «Битва за розу» и… оказалась в одном из Призванных миров. Здесь вместо Библии – «Божественная комедия» Данте, вместо икон – картины Иеронима Босха. Здесь ангелы зубасты и рогаты. Здесь цветёт Роза Эмпирея. Теперь мне предстоит сочинить концовку этой истории, сразиться за сердце бесстрастного инспектора Пресветлой S.A.L.I.G.I.A. и узнать: мы пишем книги или книги пишут нас? Содержит нецензурную брань.