Заповедник "Неандерталь". Снабженец - [7]
- Лабрадоры нужны для такой охоты, – блеснул я знанием. - Самый результативный ретривер будет. У него вес под тридцать кило. По камышам прёт как бронетранспортёр. Только отслеживать надо рабочие линии. А то в последние годы модно стало лабрадоров держать как декоративных собак. Великолепный компаньон и детям нянька.
- Охотиться любите?
- Раньше любил. А нынче здоровье не то.
- Ну, со здоровьем скоро у тебя будет всё в порядке. Приезжай на охоту. Собак своих привози. А ружьишко и у меня найдется. Не простое. Фирмы ««Перде»» с дамасскими стволами.
- Если так, то я с радостью. А Черное море будет там, судя по солнышку? – указал я на предполагаемый юг.
Там, – согласился со мной хозяин. – Только Черное море от полуострова, таким, каким вы его знаете, далече будет, верст на полсотни, а то и более, и всё с понижением рельефа. Бофора турецкого тут еще нет. Не прорвало пока там перемычку. И наш Боспор - Керченский пролив, который, весь в отмелях типа знакомых вам Чушки и Тузлы, которые нынче высокие острова. Пароходом не пройдешь. Кузнецы наши с крымского берега руду железную возят на плоскодонках.
- А почему вы в Крыму не обосновались? – озадачил я Тарабрина давно меня мучившим вопросом.
- Да нет сейчас того Крыма, который ты знаешь. Береговой рельеф совсем другой. Гурзуф, то есть место, где он будет, примерно на середине склона горы, а не на побережье. И к тому же, здесь всё созревает на месяц раньше, чем там, что немаловажно для неолитического хозяйства. Ну, хватит географии. Учиться будем по временам ходить и по весям. Тебе нужно для начала на моём поместье найти маяк.
- Какой маяк?
- Зрительно запоминающийся. Чтобы ты всегда мог такую картинку представить мысленно, чтобы ««окно»» открылось туда, куда нужно, а не в другое место.
И пошли вокруг поместья, как бы прогуливаясь, но на самом деле ища запоминающиеся приметы.
- А фотографию использовать можно? – любопытствую.
- Можно, но не желательно, ибо урбанистический пейзаж имеет свойство меняться, да и природный тоже, хоть и реже.
Зашли ещё на один хозяйственный двор, где меня удивил грузовой автомобиль как из пятидесятых годов. Носатый, с фарами на крыльях. Кузов деревянной будкой с дверцей сбоку.
- Что это? – спросил я, не ждавший такого увидеть.
Настроился уже, что вокруг пастораль неолитическая. А тут такой разрыв шаблона.
- Наш экспедиционный автомобиль, – ответил Тарабрин. – Газ-63. Кузов надвое поделён.
Открыл он дверцу в будке.
- Тут вроде как автобус - четыре места пассажирских и ларь под сиденьем. Сами такое намудрили для удобства. А в остальной будке вёшала для мясных туш, рундуки. Забиваем худобу, разделываем на полти [П О Л Т Ь – половина туши животного разрубленная вдоль хребта.] и в путь. Довозим свежачок прямо к открытию рынка. На обратном пути заезжаем на знакомую мойку и потом чистенькими закупаемся там нужным товаром для здешних общин. Нам советские деньги не солить.
- У вас тут прямо коммунизм, как вас послушать.
- Нет. С идеями господина Маркса наше общество не имеет ничего общего. И с идеями графа Сен-Симона также. Скорее применимы к нам некоторые идеи господина Бакунина и князя Кропоткина. Да и то не все. Но уже тяжеловато нам для прямой демократии. Платон верно ограничил её десятью тысячами человек на одном месте. Скоро будем вводить представительство выборное от общин. А то ездить некоторым старостам уже далече стало.
- Так ты тут разве не власть? – удивился я.
- Надо мне больно взваливать на себя такой гнёт. – Фыркнул Тарабрин. - Скорее, верховный судья.
- Как в Библии: книга судей идет впереди книги царей, - проявил я эрудицию.
- Нет пока у нас таких врагов тут, чтобы царей выбирать, которые в вашей истории возникли как военные вожди. А вот суд... Суд справедливый всегда и всем нужен. Первая инстанция – копный суд общины. А я уже апелляционная и кассационная инстанция в одном лице. Мой приговор окончательный и обжалованию не подлежит.
- А если убийство?
- Убийц изгоняем. Даю ему ножик, открываю окно к динозаврам и вперед, с песней. Живи там, как хочешь. Не обязательно преступника лишать жизни – она богом дана, и не человеку ее отбирать, главное - его надёжно изолировать от общества. Но таких случаев у нас можно по пальцам пересчитать за все сто лет. А законы у нас простые и всем понятные. На десяти заповедях Моисеевых основаны. Даже проще. Вместо расплывчатого ««не укради»» заявлено императивно ««не клал – не бери»».
- А межевые споры? Помню, читал где-то, что до увечий доходили драки крестьян на меже.
- Нет такого. Нет у нас земельного передела как в российской общине. Первые поселенцы распахивают, сколько смогут плугом на двух волах. Хозяйство остается младшему сыну. Старшие сыновья на новое место отселяются и уже там распахивают, сколько смогут на двух волах. Но пока сто деревьев на ветроупорную лесополосу не посадит – его не отселят от отца. А права все только у хозяев, а не захребетников. Так что старается молодёжь выйти в хозяева.
- И насколько далеко так расселились?
- До устья Лабы всю Кубань уже осадили с обоих берегов. На тех местах, где потом станицы возникнут до археологического нашествия в эти земли.
Бывает и так… Нагнулся, чтобы гриб срезать, разогнулся, и все… ты уже совсем в другом месте. И не в Подмосковье, а вообще в каких-то неведомых горах. Не судьба, а просто анекдот: спустился с гор за солью, а тебя в армию забрали. На чужую войну в чужом мире, где нет двигателей внутреннего сгорания и даже дирижабли летают на паровых машинах. В этих условиях и приходится выживать студенту Тимирязевской сельхозакадемии Савве Кобчику. По местным меркам неграмотному, необученному солдату со странными идеями.
Если по воле рока ты оказался в чужом мире, будь осторожен, ибо разницу менталитетов никто не отменял. Другой мир — это даже хуже, чем эмиграция. Но что не убивает тебя, то делает сильнее. Послезнание развития техники становится не только благом, но и проклятием, привлекая внимание сильных мира того. И еще на ногах веригами повисла любимая жена с грудным ребенком. А вокруг война, которую историки потом назовут мировой. Поняв, что прогресс возможен только на основе реально существующих технологий и имеющейся квалификации туземных специалистов, Савва Кобчик не только патентует вещи «из будущего», но и окружает себя энтузиастами, которых достаточно «опылять» проверенными временем идеями и уводить от тупиковых решений — остальное они сделают сами.
Я не помню что произошло.Возможно будет трудно,возможно просто сложно,но я знаю себя.
Наш мир, как оказалось, не одинок. Другой мир был случайно открыт во время научного эксперимента, но его существование не разглашается учеными и их спонсорами, которые создали тайную организацию – орден. Своей главной целью орден декларирует заселение нового мира и незаметно для окружающих отправляет туда людей, которые здесь, на Старой Земле, посчитали себя лишними. Главный герой, неплохо устроенный в нашей жизни, лишним себя не считает, но однажды по ошибке попадает в этот новый мир с автобусом и тринадцатью юными красавицами из эскорта.
Я, Савва Кобчик, студент Тимирязевской академии, когда я попал в этот мир, то мне просто надо было выжить. И я отдался на волю течения жизни. А та потащила меня по течению вверх. В сферы, в которые я никогда не стремился и которые для меня зачастую непонятны. «Это надо всосать с молоком матери», — говорил мне генерал-адъютант ольмюцкого короля, и он оказался прав. Я постоянно попадаю в неприятные ситуации именно потому, что я даже не столько не знаю местных реалий, сколько их не чую. И не только пресловутое придворное общество, но и горские обычаи того народа, к которому я тут официально принадлежу.
Одинокий, старый, больной музейщик должен был погибнуть в автокатастрофе, но оказался в теле молодого наваррского принца, преследуемого французским королем. Наварра — королевство небольшое, горное по большому счету, но стратегически очень важное. С одной стороны Франция. С другой — Испания. Свои бояре тоже не промах. И все хотят подмять Наварру под себя. И век вокруг пятнадцатый, Колумб еще в Америку не ходил. Герой наш теперь молодой, здоровый и красивый — прозвище Фебус («Аполлоноподобный») просто так не дают.
Герой фантастической повести «Четыре дня с Ильей Муромцем», мальчик из XXI века, попадает в прошлое, во времена Ильи Муромца. Для детей среднего школьного возраста.
Попаданец в купца-морехода, время — десятый век, место действия — в основном акватория индийского океана, средиземного моря, приключений — море, юмора в меру, принцессы на подходе, — куда же без них.
Рассказ о женщине, попавшей в свое прошлое. Совершенно неожиданно ей предоставилась возможность изменить свою жизнь, встретившись с юной матерью. Возможно ли обмануть судьбу? Ностальгические нотки по советской действительности.
Новая Земля — частный проект, способствующий спасению части человечества от неминуемой в ближайшее время глобальной катастрофы. Через пять месяцев мир погибнет в огне ядерного катаклизма. Для того, чтобы спасти человечество как вид, необходимо переселить в Колыбель не менее пятидесяти тысяч человек. Эвакуация начинается. А пока в Колыбели проживают двести три человека, девятнадцать полинезийцев из другого времени и семьдесят два палеоантропа, признанных примитивной разумной расой.
«Будь здоров, жмурик» – новая литературная работа и четвертая книга Евгения Гузеева. Это рассказ о смерти и жизни – именно в такой последовательности, поскольку события, описанные героем, пережившим смерть, вовсе не кончаются остановкой дыхания и сердца, а имеют продолжение в условиях иного мира – лишенного привычной материи. В этой книге смерть героя им самим и описана. Будучи человеком молодым и несколько циничным, автор условных записок иронично относится к «даме в черном балахоне» и, рассказывая о серьезных вещах, естественно, не может обойтись без черного юмора.
Некоторые тексты затягивают. Притом – буквально. Я убедилась в этом, когда прошла по ссылке на сетевой бестселлер «Битва за розу» и… оказалась в одном из Призванных миров. Здесь вместо Библии – «Божественная комедия» Данте, вместо икон – картины Иеронима Босха. Здесь ангелы зубасты и рогаты. Здесь цветёт Роза Эмпирея. Теперь мне предстоит сочинить концовку этой истории, сразиться за сердце бесстрастного инспектора Пресветлой S.A.L.I.G.I.A. и узнать: мы пишем книги или книги пишут нас? Содержит нецензурную брань.