Заповедник, где обитает смерть - [2]

Нет, все было не так. Когда Волошин вышел из казино и легкий морозец поцеловал его в обе щеки, из темноты выскользнула девушка – просто выросла из черной стены и, не дойдя двух шагов, остановилась, ничего не говоря, пытаясь поймать взгляд свободного и, как ей, наверное, казалось счастливого человека. Коротенькое пальтецо или курточка, скрывающая еще более короткую юбку, чулочки в сеточку, руки, прижимающие к груди простенькую сумочку. Волошин видел эту девушку в вестибюле казино, куда она заскочила погреться или, если получится, подцепить клиента – обычная уличная дешевка, и малолетка к тому же: неудивительно, что ее тут же выставили.

Алексей как раз поправлял перед зеркалом кашне и мельком заметил, как за его спиной отразилась какая-то суета – нет, все пристойно: девушка зашла, охранники тут же ее вежливо попросили. И вот теперь она подкралась, скукоженная, и пытается обратить на себя внимание.

– Не хотите ли… – начала шептать девушка.

Но Волошин даже не повернул головы.

– Расслабься, – посоветовал он, щелкнул брелоком и залез в автомобиль.

Уличные фонари еле брезжили бледной марганцовкой, город спал, словно похрапывая, – это продребезжал первый непонятно куда ползущий троллейбус, где-то хлопнула дверь, и на улицу вывалился взъерошенный сон – как видно, ошибся адресом. Все это пронеслось и осталось позади: казино, девушка, темная улица и подозрительная личность в подворотне. И все равно что-то не так. Определенно, что-то прошмыгнуло мимо – незаметное, может быть, не такое уж необходимое, но отразилось в сознании, прежде чем исчезнуть. Волошин даже тряхнул головой, чтобы не напрягаться, вспоминая, а просто сбросить наваждение. Еще совсем недавно он ни о чем не задумывался, и вдруг прицепилось непонятное чувство тревоги, которое не дает сосредоточить внимание на дороге или на чем-нибудь приятном. Алексей даже притормозил, а потом и вовсе остановился. Быстро промелькнул сегодняшний вечер – вроде ничего особенного: не выиграл и не проиграл, знакомых не встретил, хотя видел Филатова, но ни о чем с ним не говорил, просто кивнули друг другу и направились к разным столам. И все же что-то не так, надо вспомнить. Что-то очень важное.

Волошин развернулся и поехал назад. Над казино тускло светилась вывеска, перед входом никого. И только когда автомобиль остановился, откуда-то из-за водосточной трубы выскочила та девчонка и снова оказалась возле машины. Через тонированное стекло невозможно было разглядеть ее лицо.

Алексей приоткрыл дверь:

– Прыгай сюда!

Девчонка забралась на сиденье, колени тряслись от холода, а руки продолжали прижимать к груди сумочку.

Волошин вынул бумажник, достал из него сотенную:

– На, возьми.

– В машине? – прошептала девчонка.

Алексей усмехнулся и отвернулся от дурочки.

– Ничего не надо. Получила и катись отсюда.

Она уже начала шарить по обшивке двери в поисках ручки, торопливо и нервно, словно боясь, что этот странный человек передумает.

– Сиди! – приказал Волошин. – Я тебя до метро подброшу.

– Метро сейчас закрыто, – совсем тихо выдавила из себя девчонка.

И не повернулась при этом. Так они и проехали до Невского проспекта – Волошин, пораженный своим альтруизмом, и его спутница, демонстрирующая ему свой затылок.

– Где хоть живешь? – поинтересовался Алексей. – Может, мне по пути, и я тебя у дома…

Но спутница не дала договорить:

– За городом.

– За город нам не надо, – не торопясь, словно обращаясь к самому себе, произнес Волошин и объяснил опять же себе: – За городом нам нечего делать, нам и в городе неплохо живется.

Ему уже стало жалко сотни баксов. Кого он хотел удивить – эту сопливую деревенскую потаскушку, решившую подхватить клиента возле шикарного заведения? И что на него нашло? Она, кстати, даже не поблагодарила.

– Сейчас через Неву перескочим, и я тебя возле «Василеостровской» высажу – напротив ночное кафе, до открытия метро можно перебиться там.

– У меня рублей нет, – прошептала девчонка, уставившись в свои коленки.

И тогда Волошин вздохнул, продолжая держаться за баранку левой рукой, снова залез во внутренний карман, достал бумажник и положил его на руль. Придерживая пальцем, выудил сторублевку, следом за которой выскочила и вторая, протянул обе банкноты спутнице:

– На, кровососка! На пару пива хватит и на бутерброд останется.

Захлопнул бумажник, вернул его в карман и только после этого добавил:

– И на метро останется.

– У меня есть, – призналась дурочка.

– Счастливая, – зачем-то сказал Алексей и снова поразился тому, насколько он добрый, и тому, что ему не говорят «спасибо».

Раздалось только «хлюп, хлюп». Девчонка шмыгнула носом и закрыла ладошкой глаза.

«Ревет, что ли?» – подумал Алексей и бросил взгляд на спутницу.

Та и в самом деле плакала, причем абсолютно по-детски, потряхивая головой и закрывая ладошкой уже не глаза, а рот, чтобы не разрыдаться во весь голос. В свете пролетающих за окнами фонарей стали видны размазанные тени и стекающая с ресниц тушь. Смысла успокаивать попутчицу никакого, можно только прибавить газу, чтобы скорее домчаться до метро, расстаться с ней, забыть навсегда и не вспоминать. Как и этот вечер – бессмысленный и пустой, как многие другие, похожие друг на друга в своем унылом однообразии.