Запомните нас такими - [52]

Знакомая нашей семьи, бывшая блокадная зенитчица, а ныне профессор Зинаида Васильевна Абрамова, составила из воспоминаний воевавших в Ленинграде женщин сборник «Юность фронтовая». Да — их смелости, энергии, веселью можно позавидовать. Ясно, что наше общество скисло бы значительно раньше, если бы не радость победы, объединяющая всех.

После каждого мощного выстрела бывает отдача. Потом мы узнали, конечно, что войны этой можно было избежать и что количество погибших огромно — людей на этой войне берегли в последнюю очередь.

Но зачеркивать еще один красный день в календаре в новом порыве самобичевания, я думаю, не стоит.

Так же могут спросить и с нашего поколения: что же вы, братцы, сделали с перестройкой? И так ли все ясно с восстанием декабристов? Если как следует «подкопаться» — все рухнет, и мы станем народом с позорной историей. Солдат-оккупант! — вот как теперь называют наших.

Но американцы, однако, почему-то не стыдятся лихих своих ковбоев, хотя они хватаются за пистолет даже чаще, чем за рюмку. Они — герои, на них смотрит нация, и, сколько бы грязи на них ни налипло во время скачек и перестрелок, героями они будут оставаться всегда. И это правильно.

Та же Зинаида Васильевна Абрамова, бывшая блокадная зенитчица, рассказывала мне о недавно состоявшейся встрече с немецкими ветеранами, штурмовавшими Ленинград, — и теперь приехавшими на встречу с его защитниками. Обниматься и целоваться бывшие смертельные враги не захотели. Тоже правильно. Это было бы лицемерием и фарисейством. Оторванные руки и ноги наших «гостей» — вот цена расплаты за их жестокость. Однако в воспоминаниях, которыми они делились, всегда присутствовало уважение и даже восхищение небывалой стойкостью русского духа. Так стоит ли нам теперь отказываться от столь высокой оценки русской нации, самим стирать в порошок то, за что нас ценят и любят во всем мире? Это было бы национальным самоубийством.

Еще Зинаида Васильевна рассказывала, как немецкие старичок и старушка отсчитывали шаги от памятника Павлу в Гатчине и, отсчитав, положили платок и зажгли свечи. На этом месте погиб их сын.

Думаю, уж никак не меньше мы должны ценить и любить наших солдат, которые сделали наш народ победителем, наполнили наши души весельем и удалью, украсили нашу летопись и наш календарь. Слава им!

Вася, допей пиво

Я лишился своего любимого места. До недавних пор — это был угол Невского и Думской. Сколько воспоминаний! Сколько счастливых встреч было у меня на этом углу! Недавно я был выкинут оттуда.

Но как-то я не склонен уступать тем, кто лишил меня любимого места в моем городе, поэтому хотел бы это обсудить.

Недавно на этом углу отняли пенсию у моего отца, когда он выходил из сберкассы, — сунув ему в руку «путевку», которую он «выиграл» и за которую надо «чуть-чуть доплатить». Отец мой работал до восьмидесяти пяти, выводил сорта ржи, и именно его хлеб ел весь Северо-Запад. Теперь он стоял растерянный, без денег, с жалкой бумажкой в руках. Так расплатилась с ним жизнь?

Поэтому, когда я недавно увидел, как эти же «удальцы» на этом же самом месте раскручивают женщину с маленьким ребенком, я подошел к ним и сказал, чтобы они шли отсюда. Дальнейшее развитие дела было для меня несколько неожиданным. Я полагал, что после разоблачения они растворятся или начнут что-нибудь плести про благотворительную лотерею в пользу слепых детей. Ничего подобного. Их оказалось тут человек (лучше скажем, особей) не менее десятка, и все они, разинув пасти, стали орать на меня. «Да кто ты такой! Да мы тебя! Учить нас вздумал, козел! Да, мы воруем, но живем уж получше тебя, а ты так и сдохнешь в бедности, а если нарываться будешь — сядешь на перо. Понял? Вали отсюда!»

Когда я сказал им, что не спешу уходить, они перешли к физическому воздействию и сбросили меня вниз по ступенькам в подземный переход. Я и раньше подозревал, что отдельные подонки у нас имеются, но то, что они действуют в центре города столь легально, открыто, ничуть не стыдясь воровских своих лозунгов, а наоборот, громко их выкрикивая, меня потрясло. Ярость находила на меня всего два раза в жизни. Это был третий. Я поднялся вверх, и битва продолжилась.

Тут появилась журналистка, которой я должен был передать мою статью. Она смело кинулась в заваруху и вытащила меня из их объятий. Потом я шел по Невскому и всюду замечал этих молодцов — они и не прятались. И у Гостиного, и у метро «Маяковская», и у железнодорожных касс на канале Грибоедова. Милиции, как правило, не было видно.

Но у касс, что особенно горько, она была — но «лохотронщики» и не думали спасаться бегством, покуривали и смеялись. Не так давно у этих самых касс они обчистили знаменитого нашего драматурга, участника войны, любимца всех наших зрителей, человека легендарного. Но когда он пришел с жалобой в милицию, там, усмехаясь, сказали, что «за участие в азартных играх» посадят его самого. Хитрые ребята!

У вас под носом грабят женщин и стариков, а вы усмехаетесь, думая про себя, что устроились отлично? И после всего этого — вы мужики, русские люди?

Недавно у выхода из метро пытались ограбить работницу Литературного фонда, на днях — избили и ограбили жену писателя, известную всему городу редакторшу радио. Нормально, мужики? Женщин, конечно, грабить легче, но и со стариками выходит неплохо. Я не защищаю тут лишь работников литературы — грабят всех. А «блюстители» дремлют, как сытые коты.