Заплыв домой - [18]
Нина выбросила камень в море, чем, кажется, разозлила Китти. Она резко встала и рывком подняла Нину на ноги.
— Мне нужно больше камней. Тот, который ты выбросила, был идеальный.
— Зачем тебе камни?
— Буду их изучать.
Нина прихрамывала, потому что надела новые кроссовки и натерла мозоли на пятках.
— Они и так тяжеленные, — простонала она. — Давай уже собираться домой.
Китти обливалась потом, ее дыхание пахло чем-то сладким.
— Да, хорошо. Извини, что потратила твое время. Нина, ты хоть раз в жизни мыла полы? Хоть раз ползала на карачках с тряпкой в руках, пока твоя мать орет, что надо тщательнее мыть углы? Ты хоть раз в жизни пропылесосила лестницу или вынесла мусор?
Сразу видно, что эта изнеженная, избалованная девчонка в дорогих шортах (она видела этикетку) с аккуратно состриженными посеченными кончиками волос дожила до четырнадцати лет, не ударив пальцем о палец.
— В твоем роскошном лондонском доме тебе катастрофически не хватает реальных проблем.
Китти сердито швырнула на гальку рюкзак, набитый камнями, и вошла в воду прямо в желтом платье, которое, как она говорила, всегда поднимает ей настроение. Нина смотрела, как она подныривает под волну. В их лондонском доме, о котором говорила Китти, было не очень-то и уютно. Папа вечно сидит у себя в кабинете. Мама всегда в отъезде, ее платья и туфли аккуратно развешаны и расставлены в гардеробе, как вещи покойницы. Когда Нине было семь лет и у нее в волосах постоянно заводились вши, в доме пахло волшебными зельями, которые она «варила» из маминых кремов для лица и папиной пены для бритья. В большом доме в Западном Лондоне пахло и всяким другим. Папиными подружками и их разнообразными шампунями. Папиным одеколоном, который делала для него парфюмерша-швейцарка из Цюриха, чей муж владел двумя выставочными лошадьми в Болгарии. Папа всегда говорил, что ее композиции «прочищают ему мозги и раскрывают сознание», особенно — его любимый одеколон под названием «Венгерская вода». В роскошном лондонском доме пахло особым папиным статусом и простынями, которые он всегда клал в стиральную машину после того, как его очередная подруга уходила с утра пораньше. И абрикосовым джемом, который папа ел ложками прямо из банки. Он говорил, абрикосовый джем меняет его внутреннюю погоду, но Нина даже не знала, какая погода была изначально.
Хотя нет, вроде бы знала. Иногда она заходила к нему в кабинет, и ей было больно смотреть, как папа сидит, тихий и грустный, сгорбившись в своем шелковом халате, словно что-то его придавило. С раннего детства она привыкла к тому, что бывают такие дни, когда папа мрачно сидит в кресле, и не желает смотреть на нее, и даже не может заставить себя подняться, чтобы пойти спать. Она выходила из кабинета, тихонько прикрыв за собой дверь, потом приходила опять, приносила отцу чай, к которому он никогда не притрагивался, и чашки так и стояли нетронутыми (остывший чай покрывался склизкой бежевой пленкой), когда она снова заглядывала к нему, чтобы попросить карманные деньги или чтобы он подписал разрешение на школьную загородную экскурсию. В конце концов Нина стала подписывать все сама, его черной чернильной ручкой. Вот почему она всегда знала, где найти его ручку, чаще всего — у нее под кроватью или в стаканчике с зубными щетками в ванной. Она придумала подпись, которую всегда могла повторить: Д.Г.Д с точками между буквами и завитушкой на втором «Д». Спустя какое-то время папа всегда приходил в себя и водил ее обедать в «Ангус стейк-хаус», где они неизменно садились за один и тот же столик. Они никогда не говорили о его детстве и о его многочисленных подругах. Такой у них был негласный секретный договор, даже не столько договор, сколько непреходящее ощущение, словно в подошву стопы впился крошечный осколок стекла: от него не избавиться, с ним чуть-чуть больно, но, как говорится, жить можно.
Китти вернулась в промокшем платье и стала что-то рассказывать, но хаски заливался лаем, гоняя чаек. Нина видела, как шевелятся губы Китти, и понимала — со странной ноющей болью внутри, — что Китти все еще сердится. И даже если не сердится, все равно что-то не так. По дороге к машине Китти сообщила:
— Завтра я встречаюсь с твоим отцом в кафе Клода. Мы будем говорить о моем стихотворении. Нина, я так волнуюсь. Лучше бы я осталась в Лондоне, устроилась бы на работу на лето в каком-нибудь пабе. Я не знаю, что будет дальше.
Нина не слушала. Она увидела загорелого парня в серебряных шортах. Он ехал по набережной на скейтборде, держа под мышкой пакет с лимонами. Сначала она подумала, что это Клод. Но это был кто-то другой, просто похожий. Нина услышала птичий крик, как ей показалось, исполненный боли, и не решилась обернуться в сторону пляжа. Наверное, хаски (или снежный волк) все-таки поймал чайку. Может, и не поймал; но тут Нина заметила неподалеку старуху-соседку. Она шла под руку с Юргеном, щеголявшим в темных очках с красными стеклами в виде сердечек. Нина окликнула их и помахала рукой.
— Это Маделин Шеридан, наша соседка.
Китти прищурилась:
— Да, я знаю. Старая злая ведьма.
— Разве она злая?
— А то! Она называет меня Кэтрин и чуть меня не убила.
Молодая героиня София, сменившая профессию антрополога на работу официантки, приезжает с больной матерью Розой в испанский городок. Между хрупкой и не уверенной в собственном будущем Софией и властной Розой намечается конфликт: Роза относится к дочери как к служанке и недовольна ее пассивностью и холодностью. Личная драма дочери постепенно перерастает в нечто большее: Испания превращается в мифический берег, с медузами, таинственными целителями, странными предзнаменованиями. «Горячее молоко» — роман-мираж, поэтичный и переливчатый.
Причудливый калейдоскоп, все грани которого поворачиваются к читателю под разными углами и в итоге собираются в удивительный роман о памяти, восприятии и цикличности истории. 1988 год. Молодой историк Сол Адлер собирается в ГДР. Незадолго до отъезда на пешеходном переходе Эбби-роуд его едва не сбивает автомобиль. Не придав этому значения, он спешит на встречу со своей подружкой, чтобы воссоздать знаменитый снимок с обложки «Битлз», но несостоявшаяся авария запустит цепочку событий, которым на первый взгляд сложно найти объяснение – они будто противоречат друг другу и происходят не в свое время. Почему подружка Сола так бесцеремонно выставила его за дверь? На самом ли деле его немецкий переводчик – агент Штази или же он сам – жертва слежки? Зачем он носит в пиджаке игрушечный деревянный поезд и при чем тут ананасы?
В повести «Ана Ананас» показан Гамбург, каким я его запомнил лучше всего. Я увидел Репербан задолго до того, как там появились кофейни и бургер-кинги. Девочка, которую зовут Ана Ананас, существует на самом деле. Сейчас ей должно быть около тридцати, она работает в службе для бездомных. Она часто жалуется, что мифы старого Гамбурга портятся, как открытая банка селёдки. Хотя нынешний Репербан мало чем отличается от старого. Дети по-прежнему продают «хашиш», а Бармалеи курят табак со смородиной.
Учительница английского языка приехала в США и случайно вышла замуж за три недели. Неунывающая Зоя весело рассказывает о тех трудностях и приключениях, что ей пришлось пережить в Америке. Заодно с рассказами подучите некоторые слова и выражения, которые автор узнала уже в Калифорнии. Книга читается на одном дыхании. «Как с подружкой поговорила» – написала работница Минского центра по иммиграции о книге.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Творится мир, что-то двигается. «Тельце» – это мистический бытовой гиперреализм, возможность взглянуть на свою жизнь через извращенный болью и любопытством взгляд. Но разве не прекрасно было бы иногда увидеть молодых, сильных, да пусть даже и больных людей, которые сами берут судьбу в свои руки – и пусть дальше выйдет так, как они сделают. Содержит нецензурную брань.
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.
К Пашке Стрельнову повадился за добычей волк, по всему видать — щенок его дворовой собаки-полуволчицы. Пришлось выходить на охоту за ним…
Все прекрасно знают «Вино из одуванчиков» — классическое произведение Рэя Брэдбери, вошедшее в золотой фонд мировой литературы. А его продолжение пришлось ждать полвека! Свое начало роман «Лето, прощай» берет в том же 1957 году, когда представленное в издательство «Вино из одуванчиков» показалось редактору слишком длинным и тот попросил Брэдбери убрать заключительную часть. Пятьдесят лет этот «хвост» жил своей жизнью, развивался и переписывался, пока не вырос в полноценный роман, который вы держите в руках.
Впервые на русском — второй роман знаменитого выпускника литературного семинара Малькольма Брэдбери, урожденного японца, лаурета Букеровской премии за свой третий роман «Остаток дня». Но уже «Художник зыбкого мира» попал в Букеровский шортлист.Герой этой книги — один из самых знаменитых живописцев довоенной Японии, тихо доживающий свои дни и мечтающий лишь удачного выдать замуж дочку. Но в воспоминаниях он по-прежнему там, в веселых кварталах старого Токио, в зыбком, сумеречном мире приглушенных страстей, дискуссий о красоте и потаенных удовольствий.
«Коллекционер» – первый из опубликованных романов Дж. Фаулза, с которого начался его успех в литературе. История коллекционера бабочек и его жертвы – умело выстроенный психологический триллер, в котором переосмыслено множество сюжетов, от мифа об Аиде и Персефоне до «Бури» Шекспира. В 1965 году книга была экранизирована Уильямом Уайлером.
Иэн Макьюэн. — один из авторов «правящего триумвирата» современной британской прозы (наряду с Джулианом Барнсом и Мартином Эмисом), лауреат Букеровской премии за роман «Амстердам».«Искупление». — это поразительная в своей искренности «хроника утраченного времени», которую ведет девочка-подросток, на свой причудливый и по-детски жестокий лад переоценивая и переосмысливая события «взрослой» жизни. Став свидетелем изнасилования, она трактует его по-своему и приводит в действие цепочку роковых событий, которая «аукнется» самым неожиданным образом через много-много лет…В 2007 году вышла одноименная экранизация романа (реж.