Заплыв домой - [12]
Лора расплела под столом длинные ноги и объявила, что приготовила на десерт трайфл. Этот рецепт она вычитала в «Полном курсе кулинарии» Делии Смит и надеялась, что заварной крем застыл, а взбитые сливки не свернулись.
Воскресенье
Кто украл болиголов
Ранние птичьи трели. Мягкий плеск сосновых шишек, падающих в тихую воду бассейна. Резкий аромат розмарина, растущего в деревянных ящиках на оконном карнизе. Китти Финч проснулась от ощущения, что кто-то дышит ей в лицо. Сначала она подумала, что ночью окно распахнулось от ветра, а потом увидела его, и ей пришлось запихнуть волосы себе в рот, чтобы не закричать в голос. Рядом с кроватью стоял черноволосый мальчик и махал ей рукой. На вид ему было лет пятнадцать. В свободной руке он держал желтый блокнот. Мальчик был в школьном блейзере. Из кармана торчал смятый галстук. Чуть погодя он исчез, растворившись в стене, но она еще долго чувствовала ветерок от его невидимой машущей руки.
Он побывал у нее в голове. Он прошел сквозь ее сознание. Он транслировал ей свои мысли, эмоции и устремления. Китти впилась ногтями себе в щеку и, только когда убедилась, что проснулась окончательно, встала с кровати и побежала в бассейн. Когда она подплыла к полуспущенному надувному матрасу и оттащила его на мелкую сторону, в запястье ее укусила оса. Китти не знала, кем был ее призрачный гость: привидением, сном или галлюцинацией. Но кем бы он ни был, он пребывал у нее в голове уже очень давно. Она ушла с головой под воду и принялась считать до десяти.
Кроме нее, в бассейне был кто-то еще.
Китти смогла разглядеть только непропорционально большие, преломленные линзой воды кончики пальцев Изабель Джейкобс, собиравшие насекомых, которые всегда умирали на глубокой стороне. Когда Китти вынырнула, сильные руки Изабель уже рассекали холодную зеленоватую воду. Насекомые копошились маленькой кучкой на каменном бортике. Жена-журналистка, такая спокойная, молчаливая и неприступная, сбегает в Ниццу до ночи, и никто это не обсуждает. И в последнюю очередь — ее собственный муж, который, как Китти надеялась, уже прочитал ее стихотворение. Он обещал прочитать его после вчерашнего бесконечного ужина. Собирался уйти к себе, лечь в постель и прочесть ее слова.
— Китти, ты вся дрожишь.
Изабель подплыла к ней, и две женщины встали плечом к плечу, глядя на горы, курившиеся ранним утренним туманом. Китти сказала Изабель, что у нее болит ухо и кружится голова. Только так можно было заговорить о том, что она видела сегодня утром.
— У тебя, наверное, ушная инфекция. Неудивительно, что ты еле стоишь на ногах.
Изабель старалась держаться так, словно у нее все под контролем. Года три назад Китти видела ее по телевизору. Изабель Джейкобс стояла в кувейтской пустыне, а рядом валялся скелет верблюда. Она опиралась на остов сгоревшего танка, указывая рукой на пару обугленных солдатских сапог на песке. Элегантная и ухоженная, Изабель Джейкобс была жестче и злее, чем представлялась с виду. Вчера, когда Изабель нырнула в бассейн и схватила Китти за лодыжку, она вцепилась ей в ногу так сильно, что у Китти остался синяк. До сих пор болит. Изабель нарочно старалась сделать ей больно, но Китти не могла возмутиться, потому что потом ей неожиданно предложили комнату на вилле. И никто не решился выступить против, потому что военная корреспондентка была среди них главной. Как будто за ней всегда оставалось последнее слово и она даже специально провоцировала окружающих, чтобы ей возразили. Но, если по правде, последнее слово всегда оставалось за ее мужем, потому что он работал со словом и ставил точки в конце предложений. Китти знала это, но знала ли его жена?
Китти выбралась из воды, прошла по бортику на мелкую сторону и принялась обрывать листья с лаврового деревца, росшего в кадке. Изабель тоже вышла из бассейна и присела на краешек белого шезлонга. Жена-журналистка рассеянно закурила, как будто задумавшись о чем-то более важном, чем происходящее здесь и сейчас. Она, наверное, видела потрепанный конверт формата А4, который Китти оставила на полу, прислонив к двери спальни.
Она не сказала Изабель, что ее бросает в жар и перед глазами все плывет. Она не сказала, что у нее чешется кожа и, кажется, распух язык. Она умолчала о призрачном мальчике, который сегодня утром, когда она проснулась, вышел из стены, чтобы с ней поздороваться. Он украл несколько ее растений, потому что, когда он уходил обратно в стену, они были у него в руках. Она подумала, может быть, он искал способы умереть. Слова, которые он говорил, она слышала не ушами. Она слышала их у себя в голове. Он махал ей рукой, словно хотел поприветствовать, но теперь ей подумалось, что он, возможно, прощался.
— Так ты, значит, поклонница поэзии Йозефа? Поэтому ты сюда и приехала?
Китти жевала серебристый лавровый лист, пока не уверилась, что сможет не выдать тревогу в голосе.
— Наверное, поклонница, да. Но мне это видится по-другому. — Она сделала паузу и дождалась, пока голос окрепнет. — Поэзия Джо представляется мне разговором лично со мной. Он пишет о том, о чем я много думаю. У меня с ним контакт на уровне нервов.
