Записные книжки дурака - [16]

Мысль, понятно, крамольная. Неправильная мысль. Но раз за разом встречаясь на радио и телевидении с отставными политиками, основной демократической ценностью для которых является их персональное пребывание во власти, и вспоминая, кем и чем они были, когда она была в их руках, невольно закрадывается ощущение, что не в форме правления дело. Строй, наличие или отсутствие у страны идеологии и прочие теоретические материи хороши только для морочения голов народонаселению в рамках предвыборных обещаний и последующих объяснений того, почему они не сбылись и кто в этом виноват. Всё прочее лучше получается по старинке, без излишнего словоблудия. Как в Великобритании готовят пятичасовой чай, неторопливо подавая на стол чайник с заваркой, чайник с кипятком, молочник со сливками, сахарницу, джем, масло и плюшки. Это мещанство, осуждённое всеми революционерами и диктаторами, если только оно не относится к их собственному времяпрепровождению. Но оно было, есть и будет мечтой обывателей, полагающих правильным, если все, кто хотел бы взбудоражить и перевернуть их тихий мир, пойдут ко всем чертям. Что, в общем, полностью охватывает сегодняшнюю гамму отношений России и Европы. Причём взаимно…

Но что это – всё про лето да про лето? А и осень в средней полосе не хуже. И зима. Да и весна не хуже – особенно поздняя, в апреле и тем более в мае, когда стает снег, отойдут лужи и свежая трава пробьётся из-под слегка пожухлой прошлогодней. Весна в средней полосе – одно удовольствие. Март, правда, может слегка поморозить, но все главные неприятности, когда из Восточной Сибири или Арктики приходит несусветный для Европы или Соединённых Штатов (за исключением Аляски, которая вообще-то тоже Россия – только бывшая) большой холод и столбик термометра опускается до минус тридцати, а то и подбирается к минус пятидесяти, позади. Причём температуры эти, напоминающие фильм «Послезавтра», варьируют по зиме, как еврейские праздники по лунному календарю. То в феврале страна застынет. То в январе. То вообще на Новый год, как было с 1978-го на 1979-й. Тогда по всей Москве трубы лопались и топили газовыми конфорками (у автора покойный папа зажёг в кухне все четыре и духовку). Минус сорок восемь – сорок девять, помнится, было на улице. А в общежитии – тепло от выпитого и от танцев. И немного от предвкушения возможностей общения с девушками – третий курс как-никак.

Реализовалось оно не у всех, а многие, кто после того Нового года поженились, в конце концов расстались. Но в молодости что ни происходит – всё хорошо. Тогда, помнится, даже форточку один из однокашников автора, закалённый службой в погранвойсках, умудрился открыть перед тем, как все повалились без сил спать на общежитийские койки. Как он сказал поутру, когда у него пытались выпытать смысл этого действия: чтобы колбаса на столе не протухла. Хозяйственный был хлопец, с Украины – в самом хорошем смысле этого слова. И колбаса действительно не протухла. Хотя немного подмёрзла – в смысле, стала как кусок мамонта, отлежавший своё в вечной мерзлоте. Заодно в лёд превратилась бутылка токайского вина, поставленная на подоконник охладиться и благополучно там забытая на время танцев. Красивый такой был лёд, янтарного цвета. И поскольку автору тогда было всего лишь восемнадцать, а самому старшему из его друзей-студентов на десять лет больше, это вино, когда оно отошло и превратилось обратно в жидкость, выпили со всем к Венгрии уважением. И получили искреннее удовольствие от букета.

Теперь, конечно, зимой в Москве – не тот коленкор. Кто не в Праге или в Париже, тот в Таиланде, на Карибах или на Бали. В индийском Гоа или Эмиратах. Лондоне или Нью-Йорке. Или проще – сначала дома, в родных заснеженных пенатах, у кого какие есть, а уже потом с чадами и домочадцами или с любимой женщиной (варианты: девушкой, моделью или толпой моделей) во всех перечисленных и не перечисленных местах. Любит российский народ по свету ездить. И многие делают это. И те, кто имеет для этого достаточно средств, а также сил и здоровья. И те, у кого этого в достаточном количестве нет, но кому это пока не надоело. Как надоело автору, получающему на Новый год основное удовольствие именно оттого, что все или почти все куда-нибудь уехали, дороги в Москве и Подмосковье пустые и писать никто не мешает. То есть два дня подряд перед самым Новым годом пишешь и звонишь всем друзьям и знакомым, поздравляя с праздником, зато потом отваливаешься в уютное кресло и досыта стучишь по клавиатуре. Журналисты в отпуске – никто не морочит голову. Радио тоже не работает – по крайней мере у тебя эфиров нет и их вести не надо. Гости то приезжают, то их нет. Как цунами в Индийском океане. Внук и внучатые племянники величины постоянные, но их крики не очень отвлекают. Хорошо, когда есть кому побеситься в заснеженном доме!

Опять же, старинная российская забава – шашлык. Он и весной хорош, и осенью, и летом, но зимой, когда за окном вьюга, горячее пузырящееся мясо с томлённым на огне луком идёт особенно хорошо. Не барбекю, при всём к нему уважении, а именно отечественный шашлык – который родом из Дикого Поля, из пустынь Центральной Азии и с гор Кавказа. Поскольку в России исторически недолюбливают горцев и кочевников и к их потомкам относятся как к элементу подозрительному и по определению криминальному, даже если они самые что ни на есть российские граждане. А уж если не российские… Плохо быть гастарбайтером далеко от дома, когда единственное, что видят в тебе местные силовые ведомства, – источник своего не слишком законного дохода. Но вот ведь парадокс: еду этих самых степных и пустынных кочевников и горцев в России любят. И не зря. Автор свидетельствует: он не пробовал хлеба вкуснее горячей лепёшки из тандыра. И многое может сказать про самсы и манты, лагман и шурпу, кок-чай и айран – во всём многообразии этого продукта. Но шашлык всё-таки более чем какое-либо из этих и многих других, близких им по географическому происхождению блюд обрусел и полюбился населению страны, в которой автор живёт всю жизнь.