Записки военного врача - [26]

Одна операция, вторая, третья, четвертая. Задачи разной сложности, но одинаковой важности для раненых. И все были решены отменно.

— Четыре спасенных жизни, подумать только! — радуется Ю. С. Мироненко, ведущий хирург нашего госпиталя, обычно прячущий эмоции под ледяной сдержанностью. — И, заметьте, в каждом случае — свое индивидуальное решение, свой подход!..

А операционный день еще продолжался, скальпель Бурденко поставил на путь выздоровления еще целый ряд пострадавших. У последнего из них, командира, оказались тяжелые ранения тазобедренных суставов. Хирургическое лечение в таких случаях и сложно, и крайне трудоемко, требует изрядного физического напряжения. Я не спускал глаз с Николая Ниловича, у него не было и тени чрезмерного напряжения и усталости. Он вскрывал мощные суставы так, будто делал чревосечение, может быть, это и не очень точное сравнение, но все же хочу сказать, что мы, специалисты, от души любовались его работой, — и было чему учиться!

После этой операции, когда наблюдающие стояли молча, полные ощущения чего-то необычайного, произошедшего только что, ко мне подошел профессор Г. П. Зайцев.

— Видали? Вот как надо оперировать, — сказал он с оттенком грусти. — И это не только прекрасный хирург, но и первоклассный теоретик, блестяще осуществляющий свои концепции на деле. Всем нам, — обращается он к Юрию Семеновичу, — надо у него учиться.

К разговору присоединился профессор Ахутин, знавший Н. Н. Бурденко не первый год:

— Друзья мои, Николай Нилович хирург большой руки. Это врач, который не меньше знает топографическую анатомию и патофизиологию, чем хирургию. Это блестящий теоретик и великолепный практик. Он работает не только головой и золотыми руками, но и своим сердцем. Немудрено, что, на его взгляд, самоуспокоенность, зазнайство не совместимы с хирургией. Моментами Николай Нилович бывает суров, но всегда справедлив в своих требованиях. Мы это все хорошо знаем и на него не обижаемся.

Коснувшись далее деятельности главного хирурга как выдающегося организатора эвакуационно-лечебного процесса в ходе боевых действий, Ахутин отметил, что, по мнению Николая Ниловича Бурденко, преемственность в обслуживании раненых и больных на различных этапах эвакуации, обязательная медицинская документация, краткая, четкая и последовательная, позволяют производить полноценную сортировку раненых, имеющую важнейшее значение для лучшей организации лечения, быстрейшего восстановления здоровья раненых. Он всех нас учит, подчеркнул Ахутин, что правильная сортировка, этапное лечение с эвакуацией по назначению раненых, правильная диагностика и комплексное хирургическое лечение представляют собой единый процесс. Таковы, по существу, основные идеи и важнейшие принципы современной военно-полевой медицины. Это наиболее совершенные, высокорезультативные принципы хирургии на войне.

Во второй половине дня вместе с гостями собрались на обед. Он был по-обычному скромен и в то же время несколько торжествен. Наших медиков взволновала встреча с «самым главным хирургом», они были покорены его сдержанностью и дружелюбием, сквозившим в каждом жесте, и особенно его поразительной энергией, творившей чудеса на глазах. Все были рады тому, что увидели в действии знаменитый бурденковский хирургический почерк, который только что повернул на путь спасения еще шесть тяжелораненых.

Чувства, испытанные нами за то короткое время, что провели с гостями из Москвы, выражались, естественно, в сердечных словах, обращенных к Н. Н. Бурденко как ученому-хирургу, коммунисту, советскому патриоту.

Генерал М. Н. Ахутин, поблагодарив от имени Николая Ниловича за добрые слова, обращенные к нему, сказал, что главный хирург Красной Армии и он осмотрели наше хозяйство и порадовались многому, что увидели здесь, и прежде всего той атмосфере, тому рабочему климату, который у нас существует.

— Что мы увидели у вас? — продолжал Ахутин. — Во-первых, то, что основные принципы военно-полевой хирургии осуществляются успешно; во-вторых, ваши врачи-хирурги грамотны, хорошо диагностируют и еще лучше оперируют.

Всем нам было лестно услышать такую оценку, данную работе коллектива.

Тут же я написал на открытке: «Самому главному — спасибо!» Бурденко рассмеялся, встал и пожал мне руку.

Все вернулись к своим делам.

На следующее утро провожу очередную конференцию. Обсуждаем лечебные, диагностические и организационные вопросы. Мироненко, как всегда, выступает с требованиями об улучшении хирургической работы. Никаких ЧП не произошло, но и всякие мелкие погрешности требуют внимания. Называются по именам их авторы, следуют соответствующие замечания — и от ведущего хирурга, и от коллег, и, разумеется, со стороны председательствующего. Важный вопрос поднимает заместитель начальника госпиталя по политической части А. В. Кулагин. Политработники особенно заботятся, конечно, о тяжелораненых, и те сами тянутся к ним, чтобы услышать доброе слово, узнать новости, посоветоваться как с близкими, уважаемыми людьми. Но бывает, их состояние не совмещается с такими собеседованиями. Чтобы предупреждать всякие осложнения, надо усилить повседневные контакты медиков и политработников. Врачи лучше знают больных, они должны своими советами помочь политработникам заниматься своим полезным и важным делом. Все согласились с этими замечаниями Александра Васильевича.