Записки военного советника в Египте - [46]
Ради дела приходилось выбирать выражения, место и время, чтобы сохранить дружеские отношения и убедить офицеров в своей правоте. Учения с батареями проходили успешно. Меня радовало то, что и офицеры, и солдаты с большим желанием и интересом выполняли все мои советы и требования. Кроме того учения вносили разнообразие в монотонную окопную жизнь.
Иногда делали, как говорится, «все правильно, но наоборот». Живо выслушивали мои замечания и с готовностью повторяли неудавшийся маневр. Обычно подобные учения с остановками, вводными, повторениями занимали 3–4 часа. Это немного, но… жара. Жалко было смотреть на солдат в противогазах, в накидках, когда и так пот заливал глаза, пересыхало горло. Но так было нужно, и все понимали это.
Зато и я получил большое удовлетворение, когда полк совершал марши на несколько сот километров без происшествий и точно по рассчитанному графику. Я выразил по этому случаю свое одобрение, и мистер Усэма буквально расцвел в улыбке. Я напомнил ему марш батареи в Гордагу.
— Это был хороший урок, — ответил мистер Усэма. Ответ прозвучал искренне. Заслуги мистера Усэмы и двух командиров батарей были отмечены орденами «За храбрость» 1-й степени. Ордена вручал президент Анвар Садат в Каире.
Но это приятное событие случилось несколько позднее, когда мы были в Порт-Саиде.
Глава 6
Автомобиль или вертолет?
Вечером 3 августа мы с Юрой, как обычно, до захода солнца слушали радио. Прослушав последние известия, вошли в мэльгу, разделись и стали ждать Ахмеда Фергали с ужином.
Уже больше года нахожусь в полку, но никак не могу привыкнуть к позднему ужину между 22 и 24 часами. Иногда вообще ожидание ужина было напрасным. То ли его не готовили, то ли забывали приносить, выяснить было трудно.
Вот и в этот вечер мы гадали:
— Будем ли ужинать?
Я решил позвонить в столовую. Как ни скуден ужин, а все же он нужен. К моему удивлению, у телефона оказался мистер Усэма.
— Мистер Васили? Польк тревога. Самолеты Израиль.
— Где ты находишься?
— Я КП.
— Иду.
Через несколько минут мы с Юрой были на КП. На планшете я увидел изломанную линию — курс вертолета. След тянулся из пустыни через горный хребет к морю. Ближайшая точка от нашего КП находилась в девяти километрах. Другая, короткая линия обозначала курс самолета. Судя по отметке, самолет появился и исчез внезапно, находясь в поле видимости не более десятка километров. Я сел на низкое кресло, стоявшее между столом и планшетом. Это было обычное мое место на КП. Здесь было удобно наблюдать за работой планшетистов и в то же время я никому не мешал.
— Какие распоряжения сделал мистер Усэма? — спросил я у переводчика, стоявшего за спиной командира полка.
— Я доложил в бригаду и командиру сектора. Командир сектора объявил тревогу и выслал бронетранспортеры сюда.
Мистер Усэма указкой показал точку, где оканчивался у самого берега курс вертолета.
— Я думаю, — продолжал мистер Усэма, — что геликоптер сел здесь, чтобы высадить или забрать своих разведчиков.
— Есть ли сообщения из сектора или от пограничников? Видели они вертолет или самолет?
— Сообщения пока нет. Два офицера видели самолет.
— Наши офицеры?
— Нет, офицеры сектора.
— На какой высоте летели вертолет или самолет?
— Очень маленькая высота. Не больше 100 метров.
— Для самолета ночью в горной местности это очень опасная высота. Нет ли ошибки? — усомнился я.
— Офицеры подтверждают. Они сказали, что видели что-то блестящее, пролетало у них над головой.
Я задумался. Появление вертолета у меня не вызывало сомнений. Но вот самолет — дело другое. Вызывали сомнение не только малая высота, но и то, что самолет можно было увидеть. На этот счет у меня уже был опыт. Много раз в ночное время я слышал близкий гул «Фантома», но только один-единственный раз я видел его силуэт, мелькнувший над головой черной тенью. Это было недалеко от Суэца, где местность ровная, как степи Казахстана. «Фантом» действительно мелькнул, но не блестящий, а черный. Его видели десятки людей, находившихся рядом со мной. А тут из сотен людей видели что-то «блестящее» только двое, и никто не слышал гул моторов. Я напомнил мистеру Усэме, как мы с ним вместе ночами пытались увидеть самолет, и высказал ему свои сомнения.
Мистер Усэма согласился с моими доводами, но закончил неожиданно:
— Я верю офицерам.
Я не стал с ним спорить, но посоветовал искать новых подтверждений своего предположения.
К утру поступило сообщение от коменданта сектора. Ни бронетранспортеры, ни пограничники, ни посты наблюдения не обнаружили следов вертолета. Никаких данных о пролете вертолета нет.
Но это нисколько не поколебало уверенности мистера Усэмы в том, что вертолет был.
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эту книгу можно назвать книгой века и в прямом смысле слова: она охватывает почти весь двадцатый век. Эта книга, написанная на документальной основе, впервые открывает для русскоязычных читателей неизвестные им страницы ушедшего двадцатого столетия, развенчивает мифы и легенды, казавшиеся незыблемыми и неоспоримыми еще со школьной скамьи. Эта книга свела под одной обложкой Запад и Восток, евреев и антисемитов, палачей и жертв, идеалистов, провокаторов и авантюристов. Эту книгу не читаешь, а проглатываешь, не замечая времени и все глубже погружаясь в невероятную жизнь ее героев. И наконец, эта книга показывает, насколько справедлив афоризм «Ищите женщину!».
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.