Записки судмедэксперта. На основании реальных событий - [57]

«А что, не нравится?» — усмехнулся Сучков.

«Не нравится потому, что тут был не несчастный случай, а убийство!»

«Не пойдет, вмешался майор Шаповалов, — Петр Петрович, ты что? Два дня до Нового Года, а ты баранку нам навешиваешь. Мы имеем право не согласиться с твоим заключением!»

«Да, таким правом вы все обладаете, это — правда! Но нельзя же убийство превращать в несчастный случай, взваливая вину на тракториста»

«А чем он тебя, не устраивает? — спросил Сучков.

«Тем, что все обстояло не так. Я не знаю мотивов убийства, но происходило он следующим образом: убийца и потерпевший ехали вместе, доска лежала в санях, была ли она положена случайно, или заготовлена с умыслом, не знаю. Скорее всего, убийство заранее не обдумывалось, иначе орудием убийства не была б доска. Проехав Воротынск, сани остановились, спутники вышли по нужде. И когда потерпевший стал разворачиваться, убийца нанес ему удар ребром доски. Доска не повредила черепа, а причинила обширную скальпированную рану. Потерпевший упал на спину, скорее всего, потеряв сознание. Убийца добивал его, уже лежащего, нанеся еще два удара ребром доски по лицу, о чем говорят раны, а также переломы верхних челюстей и нижней челюсти. Потерпевший еще жил, втягивая в просвет дыхательных путей кровь, он умер от механической асфиксии вследствие закрытия просвета трахеи и бронхов кровью!»

Хотя нарисованная мною картина убийства была мною аргументирована, работники следствия с ней не соглашались. Я пошел в кабинет секретаря милиции Аллы Спиридоновой, она мне отпечатала акт судебно-медицинской экспертизы. В заключении я не только поставил категорию смерти — НАСИЛЬСТВЕННАЯ, но и род смерти, написав — УБИЙСТВО.

«Вот теперь попробуйте не проверить мое заключение. Хотите ли, или не хотите, но род смерти вам придется проверять!»

Хочу сказать, что истинного преступника не пришлось долго искать, к вечеру этого же дня, за сутки до нового года, он сидел перед следователем и подробно рассказывал о случившимся. Вот, как все обстояло: У убийцы никакого умысла на совершение преступления не было. Он подъехал к железнодорожному вокзалу встречать бригадира. Тот должен был приехать из Москвы, но не приехал. Среди прибывших поездом был и Малышев Сергей, приехавший из Германии, где он служил. Его никто не встречал на вокзале и он долго бегал от одних саней к другим, выясняя есть ли кто из колхоза им. Калинина, за доставку он обещал хорошо заплатить Убийца, Ворошилов Николай, смекнул, что у приезжего должны быть хорошие денежки, один чемодан чего стоил, не мог же он быть пустым, и предложил свои услуги. Малышев обрадовался, положил свой чемодан в сани Ворошилову, и они тронулись. Проезжая мимо чайной, Ворошилов предложил выпить за знакомство. Выпили по стакану водки. Пока Малышев рассчитывался, Ворошилов успел оторвать доску от ближайшего забора. Дело было к ночи, дорога была пустынной, проехали Воротынск. А дальше все было так, как я описывал. Ворошилов обыскал убитого, забрал его деньги и документы. Документы он сжег. Когда к нему приехали сотрудники милиции, он все понял и не стал отпираться.

Убийство прокурора

Я приехал в Долгую вечером. Я всегда приезжал вечером. Это был с точки зрения времени самый неудобный район, потому что из Долгой поезд уходил в 5 часов утра. Чтобы мне успеть, приходилось работать в темное время суток. В 24 часа Долгая погружалась во тьму

Мне приходилось использовать керосиновые лампы. Здание, так называемого морга, представляло небольшое неотапливаемое помещение. Работал я один и весь медперсонал удивлялся, как мне не страшно одному оставаться наедине с трупом. Они не понимали, что у меня иного выхода не было, как идти в сопровождении санитарочки в морг (она несла лампы). Я зажигал лампы, доставал инструменты и начинал вскрытие, слыша топот убегающих прочь ног. Но на этот раз присутствовать хотела следователь прокуратуры Нина Павлова. Я не понимал, чем объяснить ее желание ничем не могу, зная, что она отчаянно боится мертвых тел. Да и дело было банальное, самоубийство вследствие повешения. Часов в 12 дня мы были в Успенке, еще полтора часа понадобилось на вскрытие. К этому времени я изрядно проголодался. Будь с нами работник милиции вопрос был бы утрясен, а так… Хлеб в магазины завозили с утра, после обеда полки были пусты.

Оставались на полках надоевшие всем, до чертиков, консервы: дальневосточные крабы, да печень тресковая натуральная. Нам повезло, мы встретили прокурора Махортова, который приехал в Успенку по делам райкома партии (за ним было закреплено это село). Он также, как и мы, проголодался. Нужно было найти дом побогаче, где и пищу бы предложили получше. Метод был один — посмотреть на качество крыш. Если крыша из оцинкованного железа, значит, богат, если из соломы, значит — беден. Крышу мы определили, она была на отшибе села и ярко блестела на солнце. Шли мы гуськом по тропинке среди высоких трав и сорняков, среди которых своим красно-лиловым цветом выделялся татарник. Впереди шел прокурор, за ним Нина, замыкал шествие я со своим неизменным саквояжем. Прокурор был при всех регалиях четко видимых издали, что и сыграло с нами роковую роль. Тропинка вела к углу, потом шла вдоль фасада, к крыльцу. Напротив крыльца находился вход в погреб. Когда мы поравнялись с углом дома, мой взгляд упал в сторону погреба и я увидел ствол автомата, направленный на нас. Чисто интуитивно, я схватил за талию следователя и увлек, почти швырнув за угол. Раздалась автоматная очередь. Мы стояли беспомощные за углом дома, боясь даже выглянуть из-за него. Потом к дому стал сбегаться народ и мы вышли из-за укрытия. Прокурор был мертв, прошитый пулеметной очередью. Потом были поиски убийц, ими оказались сбежавшие из части двое солдат дезертиров. Они, как и мы, по характеру крыши пришли к дому. Хозяев дома не оказалось. Они кое-чем воспользовались там и уже собирались уходить, когда увидели нас.