Записки судебно-медицинского эксперта - [4]

Отец мальчика, психика которого, очевидно, пострадала в результате всего происшедшего, долго не мог успокоиться и посылал жалобы во все мыслимые инстанции — вплоть до прокуратуры города Киева почему-то.

Эта история имела трагикомическое завершение. Примерно через полгода нас с Г.К. вызвал начальник Бюро М.В. Григорьев и показал копию жалобы гр-на Ж. Копия была изложена в общей тетради в 96 листов и адресована, в частности, нашему Облздравотделу. Было в ней и про нас, грешных. Ко мне гр-н Ж. претензий не имел: «Эксперт Бунин делал свое дело, не говоря ничего лишнего, а этот корифей судебной медицины Г.К…». Далее следовала развернутая оценка поведения Г.К. во время эксгумации. С тех пор Г.К. иначе, как «корифеем судебной медицины», мы не называли.

Недолго думая, начальник объявил нам с Г.К. по выговору, о чем сообщил в Облздравотдел. Я так до сих пор и не понял: мне-то за что? Как потом объяснили старшие и более опытные коллеги: чтоб служба медом не казалась.

Комизм, однако, на этом не закончился. Начальник Облздравотдела, как положено, подготовил ответ гр-ну Ж. и передал секретарше для отправки. Та, в запарке, вместо ответа отправила Ж. продукцию уважаемого Дома санитарного просвещения — брошюрки типа «Что такое гонорея», «Как предупредить сифилис» и т. п. Получив сие, взбешенный гр-н Ж. отправил все это в Министерство здравоохранения с ядовитым комментарием о стиле работы томского Облздрава. Спустя несколько лет мне удалось познакомиться с копией его письма. Реакция Минздрава мне неизвестна.

Глава II. Утонул или убит?

В начале августа 1973 года жители села Молчаново — 60-летний Б. и его зять, 30-летний К., — на моторной лодке отправились проверять сети, поставленные в одной из проток Оби. С собой, как водится, взяли большое количество водки. Домой они не вернулись. На следующее утро обеспокоенные родственники пришли на берег и обнаружили в вытащенной на песок лодке мертвецки пьяного К. Когда его с трудом растолкали, он только и смог пробормотать, что тесть утонул, и снова вырубился.

Проспавшись к обеду, К. рассказал, что, приплыв в протоку, перед тем как проверять сети, они с Б. решили выпить. Ну и крепко выпили. Проверяя сеть, Б. не удержал равновесия и вывалился за борт. Пытаясь выбраться, он запутался в сети и стал тонуть. К. пробовал затащить тестя в лодку, но тот был мужчиной грузным, а сам К. — изрядно пьяным. Тесть ушел под воду и больше не вынырнул.

Зятек вернулся на лодке в Молчаново, вытащил ее на берег, допил оставшуюся водку и отключился. Родственники на нескольких лодках поплыли в протоку, нашли сеть и запутавшееся в ней тело Б. и привезли его в Молчаново.

В то время штатного эксперта в Молчаново не было. Обязанности врача-эксперта в течение многих лет исполнял хирург районной больницы О.И. Баранский и делал это хорошо. В тот день он с группой врачей районной больницы выехал в село Могочино для проведения планового медосмотра. Тем временем родственники обмыли тело Б., одели и повезли на кладбище. Баранский встретил похоронную процессию, возвращаясь из Могочино. Как опытный врач-эксперт, он поинтересовался, что произошло, и узнал, что Б. утонул, а свидетельство о смерти выписал врач-окулист (!) районной больницы на основании наружного осмотра (это допускалось). Баранский предложил родственникам все же исследовать труп, но те категорически отказались. Тело было похоронено.

Позднее выяснилось, что родственники покойного обратились к прокурору района с просьбой разрешить похороны без вскрытия в связи с очевидностью причины смерти. При этом они написали, что никаких претензий иметь не будут. Прокурор разрешил.

Недели через две в районную и областную прокуратуру поступили жалобы гр-ки Н., одной из невесток покойного. В них она писала, что при одевании трупа видела у него на шее несколько колотых ран и уверена, что К. убил тестя и тело специально утопил.

Областная прокуратура возбудила уголовное дело по факту смерти Б. и назначила эксгумацию трупа. В начале сентября — со дня смерти Б. не прошло и месяца — я приехал в Молчаново. Вместе с О.И. Баранским, работниками местной прокуратуры и милиции мы отправились на кладбище. При эксгумации трупа присутствовали родственники, в том числе и гр-ка Н. После извлечения гроба из могилы мы с О.И. Баранским здесь же, на кладбище, произвели вскрытие трупа. Он сохранился в песчаной почве кладбища очень хорошо, только открытые части тела — лицо и кисти рук — были покрыты плесенью. Признаки гниения были выражены слабо. Раздев труп, мы удалили плесень и тщательно осмотрели все области тела, особенно шею. Никаких повреждений на коже не обнаружили. Я сфотографировал общий вид трупа и прицельно лицо и шею со всех сторон.

Кстати, в отличие от других родственников, которые тяжело переживали происходящее, Н., что называется, «под руку лезла», громогласно обличая предполагаемого убийцу. Зная о ее жалобе, я показал ей, что никаких повреждений, в том числе и колотых, на трупе нет. Она вынуждена была с этим согласиться.

При дальнейшем исследовании трупа были обнаружены неплохо сохранившиеся макроскопические признаки истинного утопления: повышенное содержание жидкости в брюшной и плевральных полостях (признак Моро), бледно-красные кровоизлияния на поверхности легких (пятна Рассказова — Лукомского), отек ложа желчного пузыря и т. п.