Записки судебно-медицинского эксперта - [3]

Версия Бушманова: В., увидев голосующего у поселка Сашу, остановился в своей обычной манере, но не рассчитал — распахнувшаяся дверь кабины ударила мальчика по голове. Водитель запаниковал и, забросив тело Саши в кузов, отвез на дальний конец площадки дебаркадера, сначала действовал лопатой, потом высыпал кузов песка.

Если было именно так, становится понятным последующее поведение В. и его самоубийство. Бушманов показал нам заключение врача-эксперта. Оно было написано кратко и не очень вразумительно, механизм черепно-мозговой травмы был определен крайне неконкретно: «Удар тупым предметом по голове». Необходимость эксгумации была очевидной.

На следующий день в сорокаградусный мороз на поселковом кладбище в старом кедраче рабочие, с трудом раздолбив окаменевший грунт, извлекли гроб из могилы. Все это время мы со следователем и понятыми топтались рядом, совершенно окоченев. Исследование трупа делали в недостроенном здании участковой больницы уже затемно. Представьте мои ощущения — не очень большая неоштукатуренная комната, лампа на временном шнуре, импровизированный стол на козлах, лежащий в гробу труп мальчика в новом, уже покрытом плесенью костюмчике. При вскрытии присутствовал отец покойного (он на этом настоял), понятые и следователь.

Как более молодому эксперту мне пришлось непосредственно работать с трупом, т. е. извлечь его из гроба, раздеть и произвести повторное исследование. Георгий К. занимался тем, что давал мне «ценные указания», записывал то, что я ему диктовал, и одновременно комментировал мои действия.

В песчаной почве кладбища труп мальчика, похороненный в начале сентября, сохранился очень хорошо: покрыт плесенью, но кожа, мышцы и другие мягкие ткани почти не тронуты гниением. При осмотре головы в левой затылочной области была обнаружена вертикальная рана длиной около 6 сантиметров с довольно ровными, но осадненными краями, нечеткими концами. В мягких тканях у краев раны было видно кровоизлияние шириной до 2 сантиметров. Череп при первом вскрытии был распилен, полость его заполнена тряпкой. Когда свод черепа сняли и тряпку удалили, стало видно, что твердая мозговая оболочка с основания черепа удалена не была (это нужно делать обязательно). После удаления оболочки точно в проекции раны на коже я обнаружил вертикальный линейный перелом затылочной кости. Версия Бушманова получила подтверждение: сильный удар ограниченным вертикальным краем тупого предмета — дверцы автомобиля. Следователь сфотографировал найденные повреждения, продемонстрировал их отцу мальчика и получил от него подтверждение, что он их действительно видел и согласен с результатами эксгумации.

Закончив работу, я положил труп в гроб, накрыл его новой одеждой (одевание эксгумированных трупов обычно не практикуется). Гроб увезли на кладбище.

Все было бы ничего, если бы мой старший коллега в своей обычной непринужденной манере не изложил версию следователя потрясенному тягостной процедурой родителю. То, что произошло затем, описать сложно. Несчастный отец, не выбирая выражений, заявил, что не позволит свалить убийство его сына на покойника (самоубийцу В.), что знает настоящего убийцу и это дело так не оставит.

На Бушманова было больно смотреть. Вернувшись в Дом приезжих, он высказал Г.К. все, что о нем думает.

— Черт побери! — орал следователь. — Кто тебя тянул за язык?! Мы нашли именно то, что ожидали! Если бы не ты, завтра я в спокойной обстановке предъявил бы все наши материалы отцу, убедил бы его, что произошел несчастный случай, виновник которого уже сам себя наказал, и закрыл дело! А сейчас что?

Бушманов рассказал нам то, что не успел рассказать накануне. Родители Саши — отец, бухгалтер леспромхоза, и мать, нормировщица лесоучастка, — уже немолодые люди. Саша их поздний и единственный ребенок, смерть его была для родителей страшной трагедией.

Мало того, масла в огонь подлил еще и врач-эксперт. Никакого морга в Катайге, конечно же, не было. Можно было произвести вскрытие в каком-либо производственном помещении или даже на улице (было еще тепло). Но врач не нашел ничего лучшего, как вскрывать труп мальчика в его собственном (!) доме. Да еще позволил родителям присутствовать при вскрытии, что уж вовсе ни в какие ворота не лезет. Помогала врачу местная медсестра, уже не в первый раз.

Обнаружив признаки ушиба мозга, врач поместил кусочки мозга и других органов в баночку с формалином для гистологического исследования. Однако, когда вскрытие уже было закончено и медсестра зашила труп, врач решил, что, поскольку с травмой мозга «все ясно», необходимости в гистологическом исследовании нет, велел медсестре выбросить кусочки органов «куда-нибудь, хоть в туалет».

Ясно, что после отъезда врача это стало известно родителям. Нетрудно понять, какое впечатление произвело все это на родителей, и особенно почему-то на отца. Стало понятно, чем вызваны жалобы и недоверие к врачу-эксперту, допустившему грубейшие нарушения как судебно-медицинских правил, так и принципов врачебной деонтологии.

Вернувшись в Томск, мы надлежащим образом оформили результаты эксгумации. Следователь Бушманов прекратил уголовное дело за отсутствием субъекта преступления. (Кстати, труп водителя В. позднее тоже был эксгумирован, но другим экспертом.)