Записки студента-медика. Ночь вареной кукурузы - [13]

Высокий, тучный, с черным пушком на пухлых щеках «а ля Пушкин», он сразу же заработал кличку «Тормоз». Костя целую ночь проспал на ведрах, так и не уразумев, почему пружины кровати оказались такими жесткими, и что за твердый предмет под ним находился. Только когда извлекли на свет божий примятые с боков ведра, все и разъяснилось.

– Ты что, земеля, не ощутил, что на ведрах спишь? – присвистнул Паша Чиж – высокий сильный парень из города Корсакова. – Ну, ты и тормоз! – Так и прилипло.

– Надо вам дежурных выделять, чтоб и воду к подъёму – отбою нагрели и после того, как уедете на работы, за порядком следили и уборку в помещениях произвели, – незаметно от всех шепнул на ухо Твердову многоопытный Серега. – Предыдущие студенты всегда так поступали: оставляли одного парня и двух девушек.

– Ну, двух жирно будет, – оценил его совет Александр, – а вот одну девушку и парня надо выделить.

Пока ребята умывались, чистили зубы, громыхая на всю округу металлическими сосками умывальников, время шло. Твердов довел до общего сведения свое предложения о назначении дежурных.

– Надо тех оставлять, кто себя плохо чувствует, – одна из первых поддержала идею явно чем-то недовольная Вика. Ей очень не понравилось плескать на лицо и шею из умывальника на глазах у всех, пускай и подогретую воду из одного из лучших колодцев деревни. Что это за мытье?

– Не успела приехать и уже заболела? – покосился на нее командир отряда.

– Да, а чего тут такого? – девушка тщательно вытерла лицо красивым махровым полотенцем, где на красном фоне был выбит черным команданте Че. – Я, вот, уже, себя плохо чувствую: эта мерзкая скрипучая кровать, на которой мне пришлось сегодня спать, и жужжащие над самым ухом комары совсем меня доконали. Я всю ночь почти не спала. Теперь вот ужасно болит голова и дико разламывается спина.

– Вика, так на этой кровати тебе целый месяц предстоит спать. И что целый месяц станешь отлынивать от работы? – подошла к ней Надя Веселова, хозяйка магнитофона «Томь 303». – Мне тоже, не совсем комфортно тут, да еще с такой соседкой, как ты.

– А это еще почему? – вспыхнула Вика.

– А храпишь ты громко!

– Кто я?! Сама ты храпишь! Я всю ночь глаз не сомкнула!

– Вика, не хорошо так говорить, – присоединилась к разговору Маша Старцева, – ты на самом деле всю ночь жутко храпела. – Моя кровать с другой стороны от тебя, и я, извини, полночи пыталась заснуть под твои оглушительные всхрюки.

– Девчата, не ссорьтесь, – Твердов вклинился между ними, – храп – это абсолютно нормальное явление. Ненужно из-за такой мелочи в первый же день выяснять отношения.

– Да, никто бы и не стал ничего выяснять, – нахмурилась Надя, если бы кое-кто не оказался самым умным среди нас и решил в первый же рабочий день закосить под больную.

– Это ты на кого намекаешь? – насупилась Вика. – На меня? Но у меня, правда, болит голова и спина разламывается. Вряд ли я смогу в чистом поле, согнувшись в три погибели ходить по рядкам и картофель собирать.

– Хорошо, у тебя болит голова, спина, – как можно мягче продолжил разговор Твердов, – а как же ты с больной головой, да спиной останешься дежурить?

– Вот так и останусь!

– Как так? Картошку ты собирать, согнувшись в поле, не можешь, а подметать пол и таскать в ведрах воду….

– А что, еще и воду надо таскать?! – перебила его Вика.

– А как же? Она в умывальниках просто так не появится. Ее из колодца в ведре надо принести, нагреть кипятильником, разлить по умывальникам и разбавить холодной водой. Ну, это утром. Да при этом надо пораньше встать. А на вечер, думаю, воду можно просто залить в умывальники: там она сама нагреется за день на солнце. А для этого не один раз придётся колодец навестить.

– Что-то ты тут слишком много нагородил. Ты хочешь сказать, сказать, что девочка должна носить полные ведра воды?

– Носи по полведра, по четверть, сколько унесешь, – пожал плечами командир отряда. – И носит не девочка или мальчик, а дежурный по общежитиям. Плюс еще нужно будет убрать прилегающую территорию, наколоть и сложить дрова для печки, плюс…

– А ты знаешь, кажется, у меня голова уже проходит, – Вика приложила руку ко лбу, – и спина почти не болит.

– Вот и замечательно! Тогда назначу дежурных по списку: в алфавитном порядке. Кто у нас там первым значится?

– Эй, Твердов, – окликнул его Пахом, – кажись парторг приперся. Вон его рожа среди деревьев мелькнула.

– Как ты называешь парторга колхоза, представителя нашей славной коммунистической партии, – хихикнул Миша «Пакет».

– Ой, извините, – Пахом изобразил подобие быстрого реверанса, – я оговорился: наимерзчайшая рожа! Гы-гы-гы!

– Так, парни, угомонились уже, – зацыкал на них Твердов.

– О, глянь, «Председатель» наш решил перед парторгом местным прогнуться, – скривился Пакет, – что не нравится, как твоего Ендовицкого Пахом окрестил?

– Почему, очень даже нравится, – повернулся к нему лицом Твердов, ставший теперь с легкой руки Пакета «Председателем», – поэтому, как он к нам поближе подойдет, гаркни ему прямо в эту его рожу. Заяви, что она у него мерзкая, даже наимерзчайшая. Ну, чего стушевался, давай, дерзай! О, сразу и хвост поджал, и глазки потупил! Давай, Пакет, кричи громче! Мы все слушаем.