Записки сотрудницы Смерша - [67]

Рано утром 13 сентября в 3-е Управление КГБ был вызван начальник секретариата особого отдела Московского округа ПВО майор Вячеслав Анатольевич Перфилов, которого с группой сотрудников КГБ направили на Новодевичье кладбище. На следующий день он рассказал нам, что слышал и видел. Сергей Никитович добивался, чтобы отца похоронили со всеми почестями, но ему отказали, но выделили место на Новодевичьем кладбище. Ограду кладбища оцепили наряды милиции и сотрудники МВД — КГБ. На воротах висела табличка «Санитарный день», никого на кладбище не пропускали. Собрались только родственники Хрущева, несколько близких людей и иностранные журналисты, советских не было. Ближайшие к кладбищу станции метро не выпускали пассажиров, даже поезда не останавливались, городской наземный транспорт не работал. У могилы выступили сын Сергей Никитович и два его близких друга. Все прошло тихо и спокойно. Вскоре Нину Петровну Кухарчук, вдову Хрущева, переселили в совминовский поселок Жуковку, где она провела последние годы своей жизни и похоронена в одной ограде с мужем. Намогильный памятник Н.С. Хрущев завещал сделать скульптору Эрнесту Неизвестному, которого сам же громил на выставке в Манеже. Памятник удался — в скульптуре отразилась противоречивая личность Хрущева: одна половина памятника светлая, другая темная. Экскурсии, проходящие по кладбищу, всегда останавливаются у этого памятника.

Несколько слов о вышеупомянутом Вячеславе Перфилове, который был назначен начальником секретариата после ухода на пенсию И.Д. Изряднова. Это был умный, немного резкий, но очень честный и трудолюбивый человек. По моему мнению, один из лучших начальников секретариата особого отдела округа. Он быстро изучил делопроизводство, с уважением относился ко всем сотрудникам, но и спрашивал с нас очень строго. Главное, был справедливым. В его рабочем кабинете на столе всегда стоял портрет И.В. Сталина. Как-то к Перфилову зашел генерал-майор П.А. Соловьев и сбросил этот портрет на пол, сказав, чтобы его больше здесь не было. Перфилов побелел, но отчетливо и громко сказал, что всю Великую Отечественную войну воевал с именем Сталина, вместе с ним советский народ победил, и этот портрет всегда будет стоять здесь. Соловьев выскочил из кабинета, как ошпаренный, сказав потом кадровику, что это первый офицер, который его ослушался. А мы только тогда узнали, что у Перфилова рано умерла мама, воспитывал его отец, полковник Красной армии. В первые же дни войны они с отцом ушли на фронт, и всю войну Вячеслав Анатольевич прошел, как сын полка.

К сожалению, проработал у нас Перфилов недолго. Все говорили, что Соловьев не простит ему случай с портретом Сталина. Действительно, за какой-то проступок он был уволен, хотя все работники секретариата выступали за него.

Все сотрудники отдела и солдаты из взвода охраны много читали, а художественную литературу в те времена было очень сложно купить, несмотря на ее стотысячные тиражи. В это время я случайно встретилась с Валентиной Степановной, с которой мы учились в 464-й школе, но она была моложе меня, окончила школу в 1941 году. Кстати, еще в 1939–1940 годах она попросила переписать мои сочинения по литературе, но не возвратила их, объяснив, что ее младшая сестра потеряла. Долгое время я ее не видела, а в пятидесятые годы мы с ней встретились на улице. Она рассказала, что по окончании школы работала на заводе, где на станке потеряла палец на правой руке, и ее направили на секретарскую работу в райком комсомола, откуда рекомендовали в ЦК партии в книжную экспедицию, где вскоре она стала заместителем начальника. Она была замужем за Дмитрием Михайловичем Брежневым, который работал в Хозяйственном управлении ЦК партии. Валентина Степановна провела меня в книжную экспедицию, которая обслуживала только членов Политбюро, секретарей обкомов, крайкомов и работников ЦК. Сослуживцам она представила меня как близкую подругу, работавшую в органах, и меня беспрепятственно впускали в помещение. Там каждый месяц готовили список новой политической и художественной литературы. Надо было только отметить, что тебе нужно, указанные издания отбирали и направляли заказчику. Я смотрела эти списки и стала поставщиком книг для друзей и родственников. В семидесятые годы за книги приходилось платить в два раза больше, так как работники книжной экспедиции захотели сделать свой небольшой бизнес, ведь в магазинах в основном продавались труды классиков марксизма-ленинизма и писателей на колхозно-промышленные темы.

В 1960 году мой Валера поступил в Московский автомобильно-дорожный институт. В качестве подарка он попросил модные тогда пластинки джаза Армстронга. Я обратилась за помощью к Дмитрию Михайловичу, он договорился с фабрикой «Мелодия» и направил меня туда к директору. Когда пришла и сказала секретарю, что я от Брежнева, меня уже ждали. Вхожу в кабинет, за длинным столом сидит мужчина, который сразу приподнялся. Я даже испугалась, почувствовав, что он хочет приветствовать меня как человека от Леонида Ильича, и показала ему руками, чтобы он садился, так как я не от генсека, а от другого Брежнева. Он успокоился, вызвал секретаря и приказал, чтобы мне отобрали все, что я попрошу. Когда я рассказывала Дмитрию Михайловичу, как все произошло, он ответил: «Напрасно. Пусть бы он перед тобой подрожал!»