Записки штурмана - [21]
Вскоре подъехал Полбин и говорит: командующий фронтом просит разбить мост через канал у города Дмитров. Он сам полетит ведущим, я с Филей - ведомые. Взлетели и пошли бомбить мост. Уже на подлете к цели радист Полбина - старшина Масюк, сообщает: отставить задание, приказано работать по запасной цели Степанково. Все это он принял по радио от командования фронта. Отбомбились мы в тот раз по Степанково. Дело в том, что передовые части немцев форсировали канал и двинулись на Пушкино, но натолкнулись на наши резервы и были снова отброшены за канал и этот мост пригодился для наших резервных войск, которые готовились к контрнаступлению.
В начале декабря немцев приостановили и мы снова собрались перелетать в Борки. В те дни к нам на аэродром пришел какой-то штатский человек и попросил И. С. Полбина разбомбить его дом в районе Яхромы. По его словам это был один из лучших домов в деревне (название деревни я не помню). Там, говорит, разместился штаб немецкого восточного фронта во главе с фельдмаршалом фон Боком. Полбин загорелся. Позвонил вышестоящему командованию. Получил "добро" на вылет и принял решение идти звеном и разбить этот дом.
Три экипажа - Полбина, Демченкова и Гаврика (из 1-й эскадрильи) полетели на высоте 300 метров, нашли эту деревню и дом и отбомбились по нему. Результатов долго не было слышно. Только когда наши войска освободили эту деревню нам сообщили, что фон Бок уцелел, но многих офицеров из его свиты мы все же убили.
* * *
5 декабря наши войска пошли в контрнаступление, начали теснить немцев на запад и очищать Подмосковье от этой нечисти.
Помню, как-то Полбин вызвал меня на свой КП и говорит, что наши войска подходят к Клину, но в 700 метрах от населенного пункта Рогачево встретили сильный огонь немецкой артиллерии, который не дает продвигаться вперед. Наземные войска просят подавить эту батарею. Давай, Коля (он никогда так ко мне раньше не обращался), возьмись за это, даю вам еще пару самолетов, прикроем истребителями, найди эту цель и умненько подави.
Я посмотрел обстановку, нанес на карту, отметил ориентировочно место этой батареи, и не совсем уверенный в успехе, пошел к самолету и рассказал Филиппу о задаче. Сели в самолет, бомбы подвешены по 8 ФАБ-100. С нами летят Назаров и Юрьев с экипажами. Мы взлетаем и плотненько идем к цели. Я предупредил, что бомбы ведомым экипажам надо сбрасывать по отрыву бомб от нашего самолета. В Борках к нам подстроились два истребителя - старший лейтенант Долгушин и Макаров. Подлетаем к Рогачеву, отчетливо его вижу. Приготовил прицельные данные и определяю цель. Обнаружил, что в 700 метрах от Рогачева виднеется какой-то мысок, усыпанный воронками нашей артиллерии и идет перестрелка. Что-то неладное, коль этот мысок не могут взять. Давай, думаю, рубанем по нему. Прицелился и дерганул по две бомбы с интервалом 30 метров. За мной бросили бомбы и ведомые. Прилетели домой, я доложил, что сбросили бомбы 700 метров восточнее Рогачева и мы пошли отдыхать. Пошли в лес, разожги костерок...
На другой день утром подъехал Полбин и зачитал нам телеграмму: "Вчера в 15.30 три самолета СБ разбили батарею противника и тем самым обеспечили нашим войскам продвижение на Клин. Примите благодарность летчикам от наземных войск."
Вот это здорово! Вскоре Клин и Калинин были взят нашими войсками.
Немцы в панике отступают, бросают технику. Мы летаем как на полигон дороги забиты немцами, только движутся не на восток, а на запад. Морозы сильные, немецкие самолеты не летают, у них нет антифриза.
Тут и капитан Борисов, наш комэск говорит:
- Коля, слетай со мной. Я поведу звено, а штурмана эскадрильи нет.
Полетели. И тут я увидел, как он боится летать. Подлетаем к цели, слабо бьет зенитка, очень слабо. Он надулся, красный весь и кричит: - "Бросай бомбы!" Я отвечаю, что цели еще нет в прицеле, а он все торопит и торопит. Вот тебе и командир эскадрильи... Конечно, я свое дело сделал и задачу мы выполнили успешно. Но я обо всем рассказал Демченкову и Назарову. Они отозвали Борисова в сторону и по-своему поговорили с ним, о чем потом рассказали мне.
В эти дни мне присвоили звание старшего лейтенанта и назначили штурманом звена, а это значило, что по всем правилам мы с Филей должны были расстаться, он ведь не был командиром звена. Но Филя заявил, что он будет летать только со мной.
Это были последние мои боевые вылеты в битве за Москву. По данным штаба полка я совершил под Москвой, начиная с Климова, 168 боевых вылетов. Это, конечно, много. В среднем по два вылета в день.
* * *
Несколько слов о командире экипажа. Командиром экипажа бомбардировщика всегда назначали летчика. Но исходя из моего опыта боевой работы, я с этим не согласен. И, пожалуй, я прав. Летчик - это водитель самолета. Посудите сами: огневых средств он не имел, самолетовождением не занимался, даже полетной карты не имел. Имел для приличия карту в планшете и все. Бомбометанием он тоже не занимался и имел самое тусклое понятие, как надо анализировать погоду и выбор маршрута. Летчик всегда полагался на штурмана и в полете был послушной слугой штурмана. Вот, например, Филипп Трофимович Демченков. Летчик он, безусловно, классный. Но его дело взлететь, выдержать режим полета, указанный штурманом, пролететь в облаках с выдерживанием заданных мною условий, посадить самолет в сложных метеоусловиях днем, а иногда и ночью. Остальное его не касалось - все делает штурман и все боевые успехи экипажа зависят от него. Поэтому, по существу, командир экипажа в бомбардировочной авиации это понятие относительное и совсем себя не оправдывает. Ведь в танковых войсках, например, командир танка не водитель, он руководит ходом боя, то, что делает, например, штурман самолета, команды которого летчик выполняет безоговорочно, иначе успеха не будет. Так вот и делал, например, Ф. Т. Демченков. Вот почему, когда я с ним слетался, он категорически возражал летать с кем-либо кроме меня. Дело доходило даже до скандалов с командованием. Когда меня назначили штурманом звена и я должен был летать с командиром звена капитаном Гавриком, он пошел к И. С. Полбину и со скандалом вынудил Полбина пойти на попятную. Ну а то, что я был мастером самолетовождения и бомбометания, я узнал из книги Л.В. Жолудева "Стальная эскадрилья".
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.
Патрис Лумумба стоял у истоков конголезской независимости. Больше того — он превратился в символ этой неподдельной и неурезанной независимости. Не будем забывать и то обстоятельство, что мир уже привык к выдающимся политикам Запада. Новая же Африка только начала выдвигать незаурядных государственных деятелей. Лумумба в отличие от многих африканских лидеров, получивших воспитание и образование в столицах колониальных держав, жил, учился и сложился как руководитель национально-освободительного движения в родном Конго, вотчине Бельгии, наиболее меркантильной из меркантильных буржуазных стран Запада.
Псевдо-профессия — это, по сути, мошенничество, только узаконенное. Отмечу, что в некоторых странах легализованы наркотики. Поэтому ситуация с легализацией мошенников не удивительна. (с) Автор.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Данная книга не просто «мемуары», но — живая «хроника», записанная по горячим следам активным участником и одним из вдохновителей-организаторов событий 2014 года, что вошли в историю под наименованием «Русской весны в Новороссии». С. Моисеев свидетельствует: история творится не только через сильных мира, но и через незнаемое этого мира видимого. Своей книгой он дает возможность всем — сторонникам и противникам — разобраться в сути процессов, произошедших и продолжающихся в Новороссии и на общерусском пространстве в целом. При этом автор уверен: «переход через пропасть» — это не только о событиях Русской весны, но и о том, что каждый человек стоит перед пропастью, которую надо перейти в течении жизни.
Результаты Франко-прусской войны 1870–1871 года стали триумфальными для Германии и дипломатической победой Отто фон Бисмарка. Но как удалось ему добиться этого? Мориц Буш – автор этих дневников – безотлучно находился при Бисмарке семь месяцев войны в качестве личного секретаря и врача и ежедневно, методично, скрупулезно фиксировал на бумаге все увиденное и услышанное, подробно описывал сражения – и частные разговоры, высказывания самого Бисмарка и его коллег, друзей и врагов. В дневниках, бесценных благодаря множеству биографических подробностей и мелких политических и бытовых реалий, Бисмарк оживает перед читателем не только как государственный деятель и политик, но и как яркая, интересная личность.