Записки сантехника о кино - [27]

— Можешь кратко изложить свою позицию относительно такого термина, ныне широко применяемого психологами, как социальный возраст?

— А что это?

— Дмитрий Юрьевич, чисто академический интерес. Т. н. смешные переводы — это чисто ваша идея или где-то подсмотрели?

— Применительно ко мне — моя. Я в перестройку постоянно с телевизором разговаривал, так что в глумеже ничего нового нет. При этом вопросы «первенства» меня совсем не волнуют, я от процесса удовольствие получаю, а не от самоутверждения.

— Как научить себя не обращать внимания на окружающих идиотов? Особенно агрессивных?

— Смотри на них как коллекционер на прикольных зверей — с интересом, внимательно наблюдая.

— Товарищ начальник, за нервы не переживаешь?

— Чего мне переживать? Люди разные, далеко не все сюда ходят. Пеар — это работа, которую, как и любую другую работу, надо выполнять как следует.

Это ПЕАР!!!

26.04.2008

А вот еще о трудностях перевода:

Трудности перевода

В условиях набирающей обороты глобализации человечество постоянно сталкивается с трудностями перевода. В отличие от счастливчиков-полиглотов, большинство простых смертных вынуждены прибегать к помощи переводчиков, полностью полагаясь на их совесть и компетентность. Эти маги-волшебники умеют превращать бессмысленное сочетание звуков в важную и интересную информацию, изложенную средствами такого понятного родного языка.

В мастерской одного такого волшебника посчастливилось оказаться «Прочтению» — ее хозяин, безусловно талантливый и добросовестный Дмитрий Пучков, известный под сказочным псевдонимом «Гоблин», согласился рассказать нам о состоянии современного киноперевода в целом и своем творчестве в частности. Вот что из этого вышло.

Дмитрий. Про что Вам надо рассказать?

«Прочтение». Про все. Вот я смотрю, у Вас здесь какое-то оборудование установлено. Для чего оно? Для озвучивания фильмов?

Дмитрий. Ну, я же сам с собой работаю. И сам себя непрерывно снимаю по-всякому.

«Прочтение». Все это — Ваша студия?

Дмитрий. Да.

«Прочтение». Давайте начнем вот с такого общего вопроса: над какими новыми проектами Вы в данный момент работаете? Что для Вас сейчас на первом плане?

Дмитрий. Множество всего. Мы делаем игрушки.

«Прочтение». Мы?

Дмитрий. Я говорю «мы», но подразумеваю, что «я». Изготавливаем компьютерные игрушки, переводим кино и мультфильмы, пишем книжки и еще всякое по мелочам.

«Прочтение». А что из последнего прогремело? Есть что-то, в связи с чем Вы можете себя ударить в грудь и сказать, что, мол, мы порвали рынок?

Дмитрий. Говорить так было бы неправильно. Таких задач не стоит.

«Прочтение». То есть Ваша деятельность скорее «нишевая» — для тех, кто Вас знает, любит и ценит? Вы рынок завоевать не стремитесь? Или Вы уже его завоевали?

Дмитрий. В некоторых сферах в нашей с Вами родной стране из-за перестроек, демократических перемен и прочего конкуренция отсутствует напрочь. Вот я, бывший сантехник, занимаюсь переводом фильмов. Спрашивается, почему бывший сантехник может заниматься переводом фильмов? Потому что поляна не занята абсолютно никем. Переводят какие-то безграмотные идиоты, которые двух слов связать не могут: они, во-первых, не знают английского, во-вторых, не умеют говорить по-русски. Чего там завоевывать?..

«Прочтение». Качество киноперевода действительно оставляет желать лучшего. Переводят в большинстве случаев не так, как должно быть, а так, как может переводчик. И нередко, слушая перевод, понимаешь, что ты смотришь просто другое кино. Можно ли сказать, что Ваша переводческая деятельность — это попытка вернуть зрителю качественное западное кино?

Дмитрий. Да нет, не сказал бы. Ну вот не справляются люди со своей работой, а я вижу, что работа сделана плохо, и понимаю, что могу сделать лучше. Вот и делаю лучше.

«Прочтение». То есть сначала Вы смотрите фильм, который переведен плохо, а потом делаете из него то, чем он в действительности является?

Дмитрий. Да, как и все. Вот в перестройку поступали переведенные синхроном фильмы, когда кто-то там нацепил наушники и с первого просмотра бодро все перевел. Многие товарищи переводчики этим делом даже гордились — что вот, мол, они такие ловкие, с ходу все переводят. На самом деле это категорически неправильно.

«Прочтение». А почему неправильно? И как, с Вашей точки зрения, правильно?

Дмитрий. Да потому что если я хочу пересказать фильм с большей или меньшей степенью приблизительности, то да — можно так упражняться. Только непонятно, чем это зрители так провинились, чтобы на них упражнялись. Синхронный перевод ущербен по определению: что-то синхронист успел сказать, что-то не успел, надо дикцию иметь отменную, соображать очень быстро. Правильный вариант киноперевода — это прежде всего работа с текстом. Английским и русским. И какой бы ты гениальный переводчик ни был, все равно нужен литературный редактор. Потому что стремление достичь максимальной точности и передать все нюансы зачастую приводит к тому, что получается коряво. А если речь идет о художественных фильмах, в которых необходим дубляж, так там на всех крупных планах надо еще и в артикуляцию попадать. Поэтому над переводом должны еще работать так называемые укладчики. Предполагается, что это такие креативные люди, умеющие четкими короткими фразами пересказать текст. Но это только предполагается, а в жизни, как правило, все бывает наоборот: укладчики уродуют и сокращают текст в угоду изображению и в ущерб смыслу. В результате получается барахло. Это не в последнюю очередь происходит еще и потому, что за киноперевод мало платят. Например, на телевидении года два назад вся команда (то есть и переводчик, и актеры, и звукорежиссер) получала двести долларов в час. Ну, сейчас, наверное, долларов триста. А перевод для кинопроката оплачивается по двести пятьдесят долларов за фильм. Это несерьезно. И в результате получается, что сначала какой-то неквалифицированный придурок переводит, господа, которые озвучивают, считают, что в Голливуде одни дебилы собрались, а у нас тут родина гениальных актеров… Так что они тоже вносят в перевод свою лепту. И готово. Возьмем хотя бы «Матрицу». Ведь у людей был шок, когда первый фильм вышел. Ничего, вторую и третью часть наши умельцы сделали так, что все смотрели их как комедии. Двести пятьдесят долларов за перевод — и в результате минус два-три миллиона долларов в прокате. Зато цены на билеты в кино у нас, как в США, притом что денег люди зарабатывают меньше. Мне кажется, что все это должно дойти до определенного предела, когда уже все всего наворуют, зрителям надоест слушать ерунду вместо перевода и надо будет народ какими-то «фичами» завлекать. Тогда, может, что-то изменится.