Записки русского экстремиста [Политический бестселлер] - [2]

Этот тип жизни был связан с бурным развитием науки и основанной на ней техники, с созданием капитализма спекулятивного типа (банки, акционерные общества, биржи). Он оказался чрезвычайно агрессивным. Насилием и войнами он разрушал общества другого типа, подчиняя их себе.

Маркс приводит документально подтвержденный факт, как английский парламент создал комиссию из ведущих тогдашних экономистов для выработки путей разорения индусских ремесленни-ков-ткачей, с которыми не могла конкурировать английская промышленность. Средства нашлись столь эффективные, что спустя несколько лет генерал-губернатор Индии сообщал: «Дороги Индии усеяны костьми разоренных ремесленников». Тем не менее в «Коммунистическом манифесте» читаем: «Дешевые цены ее (буржуазии) товаров — вот та тяжелая артиллерия, с помощью которой она принуждает к капитуляции самую упорную ненависть варваров к иностранцам». Оказывается, Маркс хорошо знал и о других средствах.

Вовсе не буржуазия и пролетариат были главными антагонистами в драме истории. В том же «Коммунистическом манифесте»: «Буржуазия подчинила деревню господству города. Она вырвала значительную часть населения из идиотизма деревенской жизни». К началу XX века самой влиятельной страной, не поддававшейся этому процессу, была Россия. Тогда 80 процентов ее населения были земледельцами.

2. РОССИЯ

Путь Запада был следующим: разрушение деревни и на базе этого построение индустриального общества (отчасти на полученные в деревне средства, отчасти — превращением крестьян в пролетариев). Россия противилась этому течению. Причем не только крестьянскими восстаниями. Политика власти тоже была направлена на предотвращение пролетаризации деревни. Для этого была сохранена община при освобождении крестьян, потом разработаны планы реформ Бунге и Витте, реформы Столыпина — все они проектировались с этой целью.

Перелом произошел в 1917 году. Эта революция имела два этапа — февральский и октябрьский. Два этапа единого процесса, без каждого из которых весь процесс был бы невозможен. Поэтому, если их разорвать, понимание теряется. Ведь мы не разбиваем французскую революцию на две, противопоставляя созыв Генеральных Штатов, взятие Бастилии, «поход женщин на Версаль» и водворение короля в Париже — террору 1793–1794 годов. Для нас это, очевидно, один процесс, хотя, например, в первой фазе Лафайет был героем и одним из вождей, а во второй — эмигрантом, борцом против революционной власти (вроде нашего Милюкова или Керенского). В обоих случаях сначала пришло к власти либеральное течение, неспособное к удержанию власти, но очень способное к ее разрушению. На его почве власть захватило самое радикальное, крайнее течение. Но в результате этого двухфазового процесса осуществился единый итоговый результат. Для России он состоял в утверждении власти, готовой любыми средствами бороться за создание единого централизованного хозяйства. Ему, в частности, должно было быть подчинено и индивидуально-трудовое хозяйство крестьян (подавляющей части населения страны). Подчинено — или уничтожено. В 1918 году Ленин писал: «Мы скорее все ляжем костьми, чем разрешим свободную продажу хлеба». И хотя позже от этого отступились, но тогда верхушка власти чувствовала так. Но эта атака на деревню встретила нутряное неприятие и колоссальное сопротивление. Тут сказался особый характер индивидуального крестьянского хозяйства. В нем крестьянин сам создает план своего труда, то есть оно является творческим. В нем, как писал Чаянов, неприменимы понятия стандартной политэкономии: ренты, эксплуатации, заработной платы. Он говорит, что в основе индивидуально-трудового крестьянского хозяйства лежат «иные мотивы хозяйственной деятельности и даже понимание выгодности», чем в капиталистическом хозяйстве. Для крестьянина «выгодой» является сама возможность заниматься своим хозяйством. Поэтому, как заметил Чаянов, крестьянское хозяйство гораздо устойчивее в периоды кризиса, чем хозяйство, ориентированное на доход. Крестьянин готов идти на гораздо большие расходы, напряжение сил. Эти же свойства проявились при сопротивлении попыткам центральной власти подчинить себе деревню. В 1918–1920 годах тысячи крестьянских восстаний покрыли всю Россию. Каждое из них было обречено на поражение: Центр мог бросить против него в десятки раз больше сил. Но в целом они слились в одну крестьянскую войну и заставили власть принять их требования — НЭП.

Поворот в обратную сторону произошел при «сплошной коллективизации» (конец 1927-го— 1931 год). Этот период совпадает с установлением полновластия Сталина. Но повороту политики предшествовали столкновения с оппозициями на XIII, XIV, XV съездах. Много раз высказывалась точка зрения, что Сталин на самом деле реализовал программы этих оппозиций. В этом его не раз упрекал в эмиграции Троцкий. Но и у Сталина есть мысль, что «если бы мы пошли за авантюристами типа Троцкого и Зиновьева, мы бы тогда провалились», то есть что он только нашел нужное время (как Ленин в 1917 году: «сегодня рано — послезавтра поздно»).

Но мне кажется, что ситуация глубже. Вокруг этих оппозиций собирались самые активные, энергичные, нетерпеливые члены партии. НЭП переживался как трагедия. Сводки ЧК за 1922 год (для высшего руководства) сообщают о массовом выходе из партии «целыми комячейками» «вследствие несогласия с новой экономической политикой» (Поволжье, Северный край, Сибирь, Юго-Восточный край). Резко возросло число самоубийств среди членов партии. Это было настроение: «За что боролись?» Действительно, идеи «военного коммунизма» совпадали с основными принципами партийной идеологии.