Записки Русалочки - [26]

— Ты можешь считать меня кем угодно, — обиделся Мэт, — но я больше чем уверен: ты влюбилась в Иво. И, кажется, ты ему тоже не безразлична. Может быть, — задумчиво произнес он, — ты и сама этого не сознаешь. Но, поверь мне, девочка, я много всего повидал. И отлично знаю, как выглядят и ведут себя влюбленные.

Я хотела поинтересоваться у Мэта, как же ведут себя эти самые влюбленные, но к нам уже направлялся Иво, в очередной раз прерывая нельзя сказать чтобы очень приятную беседу. Мэт тут же замолчал. Слава богу, он хотя бы при Иво воздерживался от своих предположений. Не думаю, что человеку почти женатому и видящему во мне всего лишь друга это было бы приятно… Если бы Иво послушал рассуждения Мэта, они шокировали бы его не меньше, а то и больше, чем меня.

Я понимала, что в моих отношениях с этим мужчиной было что-то большее, чем дружба. Но это «большее» никак не могло быть влюбленностью. Что угодно: привязанность, благодарность, нежность, — но только не влюбленность… Я могу дружить с мужчиной, могу поверять ему свои секреты, могу слушать и понимать его. Но любить… Нет, на это чувство я не способна.

Любовь — это ведь не только единение духовное, но и физическое. А при одной мысли о том, что я могу… что я захочу… что я вообще буду с мужчиной именно в этом смысле слова, меня бросает в дрожь. После того, что произошло со мной в Америке, я даже не хочу думать об этом. Одна только мысль о том, что мужчина обнимет меня или… будет ласкать мое тело, вызывает во мне приступ отвращения, омерзения, которое сложно… нет, невозможно подавить… О какой любви или влюбленности может идти речь, когда я чувствую внутри себя каменную глыбу, в которую закатаны все желания, все радости, которые я могла бы испытать? Но, увы, не испытаю никогда…

Я не рассказывала об этом Мэту. И никому другому. Может быть, мне стало бы легче, поделись я с кем-нибудь своей болью, расскажи о своей незаживающей ране. Но я не могу. Не могу… И, боюсь, не сделаю этого никогда. И, хотя я понимаю, что не являюсь исключением из правил, легче мне не становится. Боль у всех разная, даже если источник этой боли один и тот же. И все переживают эту боль по-своему…

Но, кажется, я отвлеклась. Попытаюсь вернуться к прелести ушедшего дня. Дня, наполнившего мою душу светом и радостью…

Меня торжественно объявили Сырной Королевой, и Иво предложил сдвинуть бокалы, чтобы произнести тост:

— Дона, Русалочка, Сырная Королева, не знаю, какие еще имена, прозвища и титулы будут у тебя… — Иво на секунду замолчал, а потом посмотрел на меня внимательно и серьезно. — Я буду рад любому твоему успеху, любому достижению. И как бы не разошлись наши пути, я надеюсь… что мы не потеряем друг друга из виду…

Я улыбнулась и подняла бокал с «эг-ногом», хотя душу шершавым языком лизнула тоска. Он, так же как и я, прекрасно понимает, что рано или поздно наши пути разойдутся… Впрочем, это ясно как день. Ведь не буду же я до старости жить в доме Иво. Тем более что вскоре они с Алисией поженятся…

Однако мои мрачные мысли быстро развеялись, и я вновь отдалась прелести этого дня. Иво и Мэт прекрасно ладили друг с другом. Слава богу, догадки Мэта не испортили его отношения к Иво, и мы втроем болтали о сырных бегах, о праздниках вообще, о жизни и обо всем том, о чем обычно болтают люди, отдыхающие вместе. Мне все больше и больше нравилась непосредственность Иво в общении с простыми людьми, такими, как я и Мэт. Ведь, как ни крути, мы — люди не его круга. Наше образование не сравнится с его, у нас совершенно разный образ жизни, но, несмотря ни на что, нам есть о чем поговорить. И не просто поговорить, а быть друг другу интересными собеседниками.

Иво рассказал нам о своих планах на будущее. Я сильно ошибалась, считая его праздным лентяем только потому, что он вставал позже, чем я. Совсем недавно — как раз перед экскурсией на «Дуврском голубе» — он оставил свою работу. Иво был распорядителем в известной картинной галерее Дувра. Как выразился Иво, работа была не пыльной, но ужасно скучной, и он вообще не понимал, за что именно ему платили деньги. Впрочем, деньги волновали его в меньшей степени. Он спокойно мог бы вести образ жизни, характерный для людей его положения: развлекаться, устраивать приемы, растрачивая баснословные деньги, оставленные Элизой Видхэм. Но потратить деньги может кто угодно, а вот заработать их, занимаясь интересным и полезным делом, способен далеко не каждый. А Иво добивался именно этого.

И вот наконец его давняя мечта — попробовать себя в архитектурном деле — сбылась. Один из приятелей по университету предложил Иво поработать вместе над одним интересным проектом. Естественно, Иво сразу же уцепился за эту возможность проявить себя. И теперь с нетерпением дожидался возвращения приятеля из Ирландии, откуда и поступил заказ на проект.

Поскольку мы затронули тему работы, я выразила свои сомнения по поводу того, куда я устроюсь с полным отсутствием голоса. Мэт шутливо пообещал взять меня юнгой на новую яхту «Белая волна», а Иво вполне серьезно предложил мне заниматься его садом.

— Одному садовнику слишком много работы, а ты пойдешь к нему в подмастерья. Ты ведь умеешь ухаживать за цветами… Так что, я уверен, у тебя получится. И потом, — посерьезнел Иво, — насколько я помню, мистер Колчет просил тебя не думать о своей немоте. Я понимаю, что это сложно, но ты постарайся. К тому же ты не одна, и мы с Мэтью тебя не бросим…