Записки риелтора, или Нас всех испортил квартирный вопрос - [28]

При просмотре нас поразила одна деталь. Войдя на кухню, мы увидели сарай. Не в переносном, а в самом прямом смысле этого слова. Деревянный сарай площадью примерно 2х2,5 метра и высотой около 2,5 метра был пристроен к углу кухни и покрашен гнусной зеленой краской.

На двери сарая висел большой амбарный замок. На сарае, в пространстве между его крышей и потолком квартиры, были свалены в кучу колеса от микроавтобуса, полуось, несколько автомобильных аккумуляторов, канистры и еще куча трудноопределимого хлама.

— Что это? — изумленно спросил мой клиент.

— Сарайчик, — сказала агент Люба, показывавшая нам квартиру.

— Чей? — спросил клиент.

— Жилец работает водителем. Построил для хранения запчастей. У него гаража нет, — простодушно объяснила агент.

— И что, соседи согласны? Это все-таки кухня, — удивился покупатель.

— Не согласны, — вздохнула агент. — Но он их не спрашивает. Сказал, что половина кухни — его, и на ней он может делать что хочет.

В квартире жили две семьи. Первая состояла из женщин: бабушка-пенсионерка, ее дочь и пятилетняя внучка. Они занимали две комнаты.

Вторая семья — муж, жена и двое детей-подростков — тоже занимала две комнаты. Муж, Олег, работал водителем на собственном микроавтобусе, перевозя грузы по договору с какой-то фирмой. Его жена Галина до перестройки училась в аспирантуре, собиралась защищать диссертацию по органической химии. Изменения в обществе привели к изменениям в планах семьи. Галина прекратила учебу и переключилась на воспитание детей. Поскольку денег не хватало, попутно устроилась уборщицей в продовольственный магазин, расположенный в соседнем доме.

Площади комнат, занимаемых двумя семьями, и, соответственно, доли в собственности на квартиру, были практически равны, поэтому при расселении они могли рассчитывать на равные суммы денег. Этих денег вполне хватало на покупку каждой семье приличной двухкомнатной квартиры в спальном районе.

Однако у Олега было другое мнение.

— Я хочу трехкомнатную квартиру, — сказал он соседям и агенту. — Меня ваше мнение о разделе денег не волнует. Или трехкомнатная — или никак. Будем жить здесь дальше.

Соседи, замученные его деспотичным характером и хамским поведением, согласились.

— Мы согласны на самую дешевую двухкомнатную хрущевку, можно на первом этаже. Купите ему трехкомнатную, только расселите, — говорили бабушка с дочкой агенту Любе.

И вот, наконец, покупатель был найден. Агент Люба начала искать варианты Олегу и его семье. Быстро нашлась трехкомнатная квартира, которую продавало не агентство, а частное лицо — сам хозяин. Квартира была с прекрасным ремонтом — стеклопакетами, натуральным паркетом, импортной сантехникой и кафелем. Стоила она очень дешево. Старательная дура Люба, вместо того чтобы сначала поинтересоваться, почему такое счастье продают за сущие копейки, показала квартиру Олегу и его жене. Олег был в восторге. Согласие он дал сразу.

Продавца пригласили в агентство, расселявшее коммуналку, и предложили подписать договор. Мой клиент должен был внести дополнительный аванс за эту встречную покупку.

Мы пришли в агентство, чтобы посмотреть документы и внести деньги в кассу. Документы были плохими. Очень плохими. Квартира находилась в собственности у продавца всего три года. До него в квартире были прописаны двое — дед и двадцатилетний внук. Внук пропал и был выписан судом как без вести отсутствующий. Дед, оставшись в одиночестве, быстро приватизировал квартиру на себя и продал ее нынешнему владельцу.

Покупать такую квартиру было нельзя. Статья 44 ГК РФ предусматривает возможность отмены решения суда о признании гражданина безвестно отсутствующим, если гражданин вдруг появляется из ниоткуда. Срока давности у этой статьи нет.

Пропавшему внуку было всего двадцать лет. А если он косит от армии? Через несколько лет он может вернуться домой и сказать, что его не было так долго, потому что он, например, мыл золото в тайге, а домой не звонил, потому что в Сибири с телефонами плохо. И суд восстановит его в правах и вернет половину квартиры. Поскольку у Олега двое детей, это ущемит их в правах. Встанет вопрос о возврате им их доли в коммуналке на 8-й Советской. Все поедут по старым адресам.

В гражданском законодательстве это называется принципом реституции. Скажу вам по секрету, что реституция в сделках — один из самых страшных кошмаров, который может случиться с агентом. И сильнее всех пострадает мой клиент — его деньги, вложенные в сделку, вернуть будет невозможно.

— Эту встречку мы купить не можем, — сказала я клиенту и объяснила содержание 44-й статьи.

Это было шоком для всех присутствующих. Хозяин квартиры изменился в лице, Олег замер с открытым ртом, мой клиент молча смотрел на меня.

— Как это не можете? — спросил Олег, немного придя в себя. — Я хочу жить в этой квартире.

— Из этой квартиры вас могут попросить в любой момент, — объяснила ему я. — А рискует при этом покупатель вашей коммуналки.

— Ах так, — сказал Олег, — тогда я отказываюсь расселяться вообще. Раз квартиру, которую я хочу, купить нельзя, значит, Бог мне переезжать не велит. Буду жить где живу.

Агент Люба побледнела. Квартира, с которой она работала почти год, уходила от нее безвозвратно.