Записки ретро-разведчика (Из варяг в греки) - [6]

Что я знал про Катю? Мать эстонка, отец русский. Закончила педагогическое училище, курсы шведского языка, год работала нянькой в шведской семье. В книжном магазине служит полгода, снимает комнату в квартире, где живет еще негритянская семья. В магазине платят мало. Встречалась с электриком Эриком, ездила миловаться к нему на дачу, их застукала его жена - приехала ночью. Устроила скандал, обозвала эстонской коровой, увезла Эрика. Бездетный Эрик, обещавший развестись с супругой, не мычит, не телится. Звонит ей, предлагает встречаться на даче у приятеля. Катька поставила условие: разведешься - звони... Еще он заставил ее провериться на СПИД. А жену и себя ты не хочешь проверить? И мне справку принести?, - ядовито спросила Катька. Эрик всерьез думал несколько дней, а потом сказал, что не хочет. Чем он объяснит такую проверку жене?

Это Катька с легкостью рассказала мне по дороге, как случайному дядюшке-таксисту, везущему ее после пирушки домой. Как бы такая игра, рассудил я.

Мы сели за стол, и я налил себе пепси.

- А почему не водку? - удивилась Катя. - Я одна не буду!

- Не уговаривай, - твердо сказал я. - Если я выпью, мне из этой Швеции будет не выбраться.

- Ты что, запойный? - восхищенно произнесла Катька и поспешно выпила, не чокаясь.

Нравилась ли мне Катя, как женщина?

В ней не было загадки. Все остальное было на месте. Мужчине моего возраста было бы лестно завалиться с ней на широченную тахту, но все оказалось бы слишком просто. Как всякий русский, я остерегаюсь простых решений. И вообще, получилось бы, что Катька соблазнила меня, а не наоборот. Вы эти феминистские штучки бросьте! Мы, мужчины, умеем постоять за свои права. Н-да, понимаешь.

Вот такая у меня строгая философия.

- Закусывай, - я протянул ей дольку посыпаннго солью огурца. - Тушенку погреть или холодную будем?

Катя захрустела огурцом и сказала, что она решила похудеть на шесть килограммов, чтобы назло Эрику взвесить меньше, чем его жена. Поэтому есть она не будет. Огурцы не в счет - они способствуют похуданию.

Я сказал, что она не толстая. И вообще, тощая корова - еще не лань.

- Нет, я стала очень толстая. - Она огладила рукой бедро. - Здесь в Швеции очень важно иметь хорошую фигуру. Тем более, я не шведка, а эстонка. Я должна быть особенно привлекательной...

- Чтобы выйти замуж?

- И для этого тоже.

Я вывалил тушенку на тарелку, сыпанул отварных овощей. Полил кетчупом.

- Давай еще выпьем! - попросила Катя.

Белый стакан сошелся в воздухе с коричнево-негритянским. Чокнулись. Выпили.

- Как я их всех ненавижу! - Катя неожиданно стукнула кулачком по столу. - Свиньи, курвы поганые... Они нас за людей не считают. Тупые, как не знаю кто... Телевизор сами подключить не могут, а строят из себя интеллектуалов ... - Она по-мужски уперлась взглядом в стол, и ноздри ее гневно шевелились.

- Налей мне еще... Не бойся, я на такси доеду.

- Только тебе поддатой на такси и ездить...

- Здесь в любом виде на такси можно, - она усмехнулась, - ничего не случится. Это не у нас.

Катя налила себе полстакана водки и махом выпила. Я понял, что звонить однофамильцу мне придется одному. Вытащил из пакета справочник и нашел телефон Димитриуса. Катька, подбодренная присказкой о сомнительных достоинствах тощей коровы, уплетала тушенку.

Я набрал номер и ждал секунд тридцать. Никого. Набрал снова. Может, уехал на дачу или в гости. Или переехал...

Потом мы сидели за столом и разговаривали. Я курил, прихлебывал пепси, и дым плавно утекал в распахнутое окно. Катька бесилась, рассказывая о работе в магазине и своем хозяине Улле.

Улле требовал, чтобы она выполняла главнейшую заповедь торговли: покупатель - это бог! Дети роняют книги с полок - надо с улыбкой поднять их и не дергать родителей, которые в это время переговариваются за стеллажами. Какую бы глупость не сделал покупатель - надо улыбаться. Надо быть вежливым, хоть ты тресни.

- А они вежливые! Зацепят задом книги и не поднимут. А воруют сколько? И я должна улыбаться?.. Я уже через месяц хотела уволиться, но Улле отвел меня в кафе, заказал ужин с вином и целый час толковал, что покупатель - это бог. А в конце шиканул - отвез на такси домой. Где он найдет такую дуру, чтобы знала русский и шведский и работала за копейки?

- Я домой приезжаю - все думают богачка, в Швеции живет. - Слегка окосев, Катька размахивала руками. - А денег только на квартиру и одежду хватает. Правда, Улле разрешает пить кофе за счет фирмы и печенье с джемом. Сейчас разрешил купить для тебя и гостей вино. Только ты не пьешь...

Потом Катька всплакнула, вспоминала одноклассников, говорила, что ей безумно жалко Советский Союз, свою мать, которая сейчас без работы, и отца, который начал спиваться, и своего жениха, которого бросила в Таллинне. Какой дурак придумал, чтобы эстонский язык стал обязательным для всех? Это крошечный язык, во всем мире на нем говорит один миллион человек. Ее русский отец никогда не знал по-эстонски больше десяти слов, хотя прожил в Эстонии сорок лет. Его уволили. Работы на кораблях не стало. Раньше он плавал за границу - зачем ему за границей эстонский язык? С кем там по-эстонски разговаривать? Эстонская литература не была бы никому известна, если бы не переводы на русский.