Записки президента - [9]

В московских магазинах появилось мясо. Очередей за ним нет: телятина стоит 10 рублей, говядина — 9 рублей, грудинка — 7 рублей.

Министр иностранных дел СССР Шеварднадзе подал заявление об отставке. Яковлев назвал решение Шеварднадзе результатом наступления реакционных сил.

На четвёртом съезде народных депутатов СССР выступил председатель КГБ СССР Крючков. Обозреватели обращают внимание на то, что подход Крючкова к помощи Запада резко расходится с тем, который выражался самим Горбачёвым. Упрёки выступавшего, касающиеся качества поступающего в порядке помощи зёрна, технологий, машин без запчастей, вызвали недоумение западных партнёров. Президент Буш, которого спросили на пресс-конференции о его отношении к выступлению Крючкова, уклонился от чётких характеристик.

Сессия ВС РСФСР приняла Закон «О собственности в РСФСР». Этим актом подтверждается право на существование частной собственности наряду с государственной, муниципальной и собственностью общественных объединений.

24 декабря принято постановление съезда народных депутатов СССР «О сохранении Союза ССР как обновлённой федерации равноправных суверенных республик» и «О названии советского государства — Союз Советских Социалистических Республик».

Председатель Совмина СССР Рыжков доставлен в больницу с инфарктом миокарда.

На съезде началось формирование президентской команды. На пост вице-президента съезд избрал Янаева.

В последний день работы съезда народных депутатов СССР разгорелся горячий спор о распределении доходов между Союзом и республиками. Теперь, когда ВС РСФСР решил в пять раз сократить отчисления в союзный бюджет, существование общесоюзной казны стало вообще проблематичным.

29 декабря подписан Указ Президента СССР «О введении налога с продаж».

Глава 2. Независимость

В ночные часы

Порой этот телефон хотелось вырвать с мясом. Он казался соглядатаем из того мира, который так грубо вышвырнул меня. Было почти физическое ощущение, что этот маленький белый аппарат таит какую-то угрозу, что вот-вот он взорвётся новыми бедами.

Я сижу в министерском кабинете Госстроя, на столе у меня этот телефон — белый с красно-золотым гербом, — и у меня ощущение мёртвой тишины и пустоты вокруг.

Никогда не забуду этих минут ожидания…

Шёл 1988 год. Расцвет перестройки.

Мой помощник Лев Евгеньевич Суханов говорил, что на меня в такие минуты было тяжело смотреть. Я навсегда благодарен ему за то, что он научился вытаскивать меня из этой депрессии — хотя бы ненадолго. Например, специально находил какого-нибудь просителя из дальних краёв, который раньше не смог попасть ко мне на приём, приглашал его, и осторожно говорил: «Борис Николаевич, ничего не могу поделать, там человек к вам рвётся…» И я втягивался в разговор, выходил из этой пустоты.

Часто в ночные бессонные часы я вспоминаю эти тяжёлые, быть может, самые тяжёлые дни в моей жизни. Горбачёв не задвинул меня в медвежий угол, не услал в дальние страны, как это было принято при его предшественниках. Вроде бы благородно — пощадил, пожалел. Но немногие знают, какая это пытка — сидеть в мёртвой тишине кабинета, в полном вакууме, сидеть и подсознательно чего-то ждать… Например, того, что этот телефон с гербом зазвонит. Или не зазвонит.

Именно тогда я разобрался в наших отношениях с Горбачёвым до конца. Я понял и его силу, и слабость, понял исходящие от него флюиды беды, угрозы. Никогда не ставил себе цели бороться именно с ним, больше того — во многом шёл по его следам, демонтируя коммунизм. Но что таить — многие мои поступки замешаны на нашем противостоянии, которое зародилось по-настоящему именно в те времена.

«Дубинушка» и дубинка

Горбачёву надоела перестройка. Он ясно видел тупик, в котором может оказаться. Развитие ситуации было очевидным — пора было начинать постепенно переходить от неудавшихся реформ, от очередной «оттепели» к замораживанию политического климата, к стабилизации обстановки силовыми методами, к жёсткому контролю над политическими и экономическими процессами.

Его первый шаг — президентство. Он закончил процесс оформления своего нового статуса.

Одновременно он страховался от коммунистов — угрожать Президенту СССР было уже сложнее.

Горбачёв начал избавляться от людей, которые превратились в самостоятельные политические фигуры: Яковлева, Шеварднадзе, Бакатина. Горбачёву надоело бороться с легальными оппозиционерами, надоели мучительные проблемы в республиках, надоела полная неясность с экономикой. Горбачёву, наконец, надоела пассивная политика бесконечных уступок и мирных инициатив в международных делах. Горбачёв устал быть одним и тем же Горбачёвым на протяжении многих лет.

Глобальный план перестройки упёрся в его неспособность проводить практические реформы. То есть ломать и строить заново. Его ставка на идеологов либерального плана не оправдала себя. «Дубинушка», вопреки ожиданиям, сама, как поётся в русской песне, не пошла, система не желала изменяться просто так, за здорово живёшь. Она подлаживалась под любые слова.

Какие реформы хотел проводить Михаил Сергеевич? Был ли он органически способен к роли жёсткого, бескомпромиссного руководителя?