Записки переводчицы, или Петербургская фантазия - [31]

Он вытащил из кармана пачку бумажных прямоугольников и эффектно кинул на стол — они легли как карты, веером.

— Подходите берите — это билеты на пекинскую оперу. Каждому по две штуки.

— Как эксклюзивно! — воскликнула Алиса.

Бедный Александр Николаевич, обезумев от страха, снова проявил вольнодумство:

— Леонид Петрович, я все понимаю — это так здорово: дорогие костюмы, декорации... Но они же пять часов поют тонюсенькими голосами! Как ультразвук. У меня мигрень, я сойду с ума... Я ничего не понимаю в китайском искусстве. Я человек православный.

— Одно другому не мешает, — невозмутимо сказал шеф. — Нужно расширять кругозор. И учтите: я никому не навязываю эти билеты.

Леонид Петрович обвел внимательным взглядом толпу сотрудников.

— Проявите характер, откажитесь. Я не против. У вас есть три дня на принятие решения. По крайней мере, я буду знать, кто из вас ленив и нелюбопытен, не хочет развиваться и не любит начальство. Предполагаю, что таковым сотрудникам будет трудно работать в нашем издательстве, потому что... — он презрительно оттопырил нижнюю губу и стал похож на неизвестного римского императора, — у нас без кругозора нельзя. А во-вторых, я за принцип единобожия. Кто не хочет поклоняться кумиру...

Шефа не дослушали. Все дружно шагнули к столу, и образовалась длинная очередь, в которой я оказалась последней. Я озадаченно вертела в руках два беленьких квадратика. Интересно, что делать со вторым?

— Я могу вам помочь, Анна Александровна!

Глаза-драгоценности заискрились под челкой, на щеках появились насмешливые ямочки. Всем своим видом Алиса говорила: «Этому синему чулку — один билет!»

— Мой молодой человек тоже захочет пойти, только... — выразительный взгляд в сторону Демиурга, — мне нужно три билета. Проблема в том, что у меня двое друзей, и я никак не могу выбрать.

— Спасибо, Алиса, — сухо поблагодарила я, — но мне нужно именно два билета.

— Подружку возьмешь? — усмехнулся босс.

— Пока не знаю, — напустила я таинственности.

— Вот и ладушки, — довольно сказал Леонид Петрович. — А сейчас зайди ко мне, Анна. Есть вопросы по поводу нового перевода.

— Моего? — удивилась я.

Такого он еще никогда не говорил!

— Нет — ее.

Босс кивнул на Алису, наблюдая за моей реакцией.

— Ого! Она уже делает переводы?

Алиса очень смутилась.

— Приготовить кофе, Леонид Петрович? — робко спросила она.

— Ты нам не нужна, сиди и работай, пока не позову, — гордо ответил господин Бронштейн.

Мы прошли в кабинет. Босс, не обращая внимания на секретаршу, лично повесил издевательскую табличку «Не беспокоить!» и громко повернул ключ в замке.

— Пусть думают, что мы злоупотребляем служебным положением. Думают и завидуют. Правда, Аня? — Он назидательно поднял вверх указательный палец с идеально отполированным ногтем. — И вообще, надоели, черти. Всех уволю, тебя оставлю... Ознакомься! — Он небрежно швырнул распечатку, снял пиджак, галстук и настежь распахнул окно. — Душно, однако! Там, в принципе, ничего ужасного нет, девка она неглупая, хотя и искры Божьей я не чувствую. Немножко смешно и как-то беззубо — на твердую троечку.

Я пододвинула листы и стала читать, не теряя шефа из виду: раз душно, значит, опять сердце. Но Демиург, отдышавшись, уже совал кофейную таблетку в изящный аппарат.

— Леонид Петрович, а вам можно?

— Права ты, Анька! Как всегда, права: я же сосуды забыл расслабить. — Он налил две огромные рюмки французского коньяка и приказал: — Пей!

Я с удовольствием согласилась, наслаждаясь запахом и цветом божественного напитка и пытаясь понять, что сегодня утром произошло с моим начальником. Потом погладила листы и сказала:

— Леонид Петрович, все неплохо, просто Алиса не любит сказки. Ну, вот этот «гладкий стеклянистый шар» — явная описка... «Осень уже высушила листья, и их коричневые трупики печально шуршали под ногами». Это, конечно, ужас! Максимум — коричневые тела.

— Согласен.

— «Нелюди» — это кто? Призраки или серийные маньяки? Кого она имела в виду? О призраках я бы сказала — нежить. Так... Курганы. Фу, как скучно. Это что, археологический трактат или сказка? Пусть будут... упокоища!

— Гениально! Давай, мудрая сова, давай, родимая...

Через час мы закончили. Демиург был доволен, бутылка на три четверти опустела. Я заметила, что, когда он наливал, рука слегка дрожала.

— Только не увольняйте Алису. Из нее выйдет толк.

— С чего ты взяла, что я уволю такую красивую девушку? — искренне удивился Демиург.

— Но вы непредсказуемы! Вы же утром безжалостно уволили Елизавету Петровну, хотя сами же ее привели!

— Разве я говорил об увольнении? Я, по-моему, ясно сказал, чтобы искали новую уборщицу. А все остальное ты придумала. Дело в том, моя хорошая...

Он наклонился поближе, я увидела капельки пота на бледном лице и невольно вскочила, уступая стул, однако мой сумасшедший босс даже не повел рыжей бровью (самое страшное оскорбление для него было — «сердечник»). Он положил руку на мое плечо и мягко водворил обратно.

— Не дергайся, Анна, тебе стул сейчас понадобится. Умерла наша Елизавета, а если быть точным — ее убили.

— Что вы сказали?.. Простите, я не поняла. Как это?

— Скажи, зачем ты спрашиваешь? — Он поморщился, как будто из-за меня наступил на гвоздь. — Сейчас таких случаев в городе мил-ли-он... Тебе что, интересно?