Записки переводчицы, или Петербургская фантазия - [22]

— А вот с этим согласен, — кивнул парень, — но по мне — так лучше не вникать. Одно дело — смотреть с высоты птичьего полета, другое — лицом к лицу, глаза в глаза. Мать — она мать и есть, какая бы ни была.

Кольцо больнее сдавило палец.

— У вас, часом, в голове не зашкаливает от этого Смутного времени?

— Уже нет: мы ведь приехали, — улыбаясь, ответил Чешир и эффектно затормозил перед моим домом.

— Вот и ладненько! Сколько я вам должна... э-э... простите, забыла узнать ваше имя-отчество? — спросила я, открывая кошелек.

— А меня, кстати, Иваном зовут! — вдруг рявкнул шофер, и я выронила купюру от неожиданности. — Как вы думаете, я могу быть потомком Заруцкого? Мне бы очень хотелось!

— А вы и есть Иван Заруцкий, — серьезно сказала я и решительно захлопнула дверцу автомобиля. — Я это ясно чувствую!

— Нет, подождите, — не унимался Иван, — не нужно шутить! Вы очень необычная дама! Вы, случайно, не волшебница? Мы еще встретимся?

Я улыбнулась:

— Не факт! Небо светлеет, и ночь совпадений подходит к концу. Но если я снова поеду в этот антикварный магазин, обещаю, что вызову только вас!

Через пять минут я уже входила в квартиру. Все вокруг благоухало розами с горькой ноткой шоколада и кофе. Сквозь открытую дверь столовой было видно, как нежные и прекрасные цветы, полностью раскрывшись, гордо стоят в хрустальной вазе, а несколько лепестков упало на торт.

И вдруг романтика исчезла, меня охватило первобытное чувство голода, я скинула ботинки и рванулась вперед, но запнулась о лыжные палки. Вид у них был злой, колючий: «Бросила нас? Сбежала? Не стыдно?» Сразу же заныла коленка и тазобедренный сустав.

— Не стыдно! — гаркнула я и с яростью стала запихивать палки в стенной шкаф. — Вот и сидите там до скончания века! Будете приставать — отнесу на помойку. Вы мне больше не нужны.

Потом глянула в зеркало. Ну да, есть морщины, конечно, тем не менее сходство с некоей зеркальной дамой очевидно. И, честно говоря, мне это льстит. Обязательно посмотрю свои фотографии в молодости.

Неожиданно тишина рассыпалась от отчаянного телефонного звонка. Я онемела. Сын! Он разыскивает меня. Бедный мальчик, наверное, решил, что я повесилась после Пашиного визита.

Я вцепилась в трубку, как в спасательный канат, который вытащит меня, тонущую в фантастической круговерти.

— Владик, ты?!

Я тараторила изо всех сил и не давала задавать вопросы, потому что не знала, что отвечать. Если я расскажу правду, Владик может приехать и вызвать «скорую».

— Прости... Спасибо за розы, теперь комната как райский сад... Торт тоже отличный и свежий-свежий...

— Я гуляла... Ну и что? Погода хорошая, телефон я нечаянно отключила. Без очков была...

— Да, Паша все сказал. Отличная идея — дуйте в свой Сингапур, а потом ко мне. А я на Новый год поеду на пароме Хельсинки — Стокгольм. Все-таки перемена обстановки... Алло! Владик, ты меня слышишь? Алло!

В трубке молчали. Мне показалось, что связь пропала.

— Что значит — я все перепутала? А, это вы едете в Хельсинки? А я всегда мечтала посетить Сингапур?.. Нет, мы не пили...

Я погладила карман, куда переложила удивительное кольцо, и вдруг почувствовала, что зря трачу время. Нужно закругляться.

— Что значит — передумали? Ни в коем случае! Поезжайте отдохните. И я отдохну.

Снова в трубке наступила звенящая тишина, я героически держала паузу. Наконец Владик решился:

— Мам! А где ты была? Если не хочешь, не отвечай, конечно, но у меня ощущение, что я разговариваю с незнакомым человеком. Это точно ты?

Взгляд опять упал на карман. Когда же закончится это выяснение? Мне нужно загадывать желание. Вроде все живы и здоровы — чего же еще?

— Мама, я тебя очень прошу: скажи, где ты была ночью?

«На кладбище», — чуть не сказала я, да вовремя спохватилась.

— Считай, что на свидании.

Владик странно вздохнул, как будто его придушили, и рассмеялся:

— Ты что, серьезно? То-то я смотрю... Ну, мать, ты даешь! Рад за тебя: нехорошо человеку быть одному. Так, кажется?

— Так, Владик!

— Ты же у нас дама с бешеной энергетикой, ты же людей притягиваешь. Только будь осторожна, сейчас полно брачных аферистов. Он молодой? Моложе тебя? Вы давно знакомы?

— Да не бойся ты, сын! Я уже большая девочка, все знаю. Он мой ровесник, и получается, что знакомы лет триста. Кроме того, Трофим Васильевич — жених завидный: антиквар, ювелир, историк и просто очень богатый человек. Имеет огромную квартиру и магазин на набережной. Что еще? А-а... Он видный господин и хорош собой.

— Ого! Я удивлен, потрясен и восхищен: именно такой мужчина достоин моей матери. Вдовец? Познакомишь?

— Холостяк, — отрезала я. — При случае познакомлю. Спокойной ночи, Владик!

— Спокойной ночи, мама!

— И еще раз спасибо за розы.

Теперь я была свободна. Первым делом вынула футлярчик, осторожно раскрыла и положила на стол. Камень тихо сиял, отражая электрический свет, как будто благодарил за свободу. Тихонько взяла его в руки и залюбовалась: «Какой же ты красивый! Ус сказал, что ты любое желание можешь исполнить. Это правда?» Сияние камня стало ярче, теплее, он отливал голубым и стал похож на зрачок, и внезапно мне захотелось снова посмотреть на детский портрет. Нет, не буду! Нехорошо смотреть на несчастного ребенка, тем более ночью. Какой ужас! «Аметист, ты мог его спасти? Скажи правду».