Записки переводчицы, или Петербургская фантазия - [17]

Я поскорее отошла от витрины. Это всего лишь мое воображение! Просто нервы разыгрались после дурацкой беготни.

На соседней стене мерцала золоченая рама. Я приблизилась и увидела старинный портрет той, которая наблюдала за мной через зеркальное стекло. И на секунду снова почудилось, что это отражение — отражение наоборот! Хотя это было не так. Из темного овала сверху вниз смотрела юная девушка, почти девочка, в огромном кружевном воротнике. Она старалась казаться важной и солидной, однако взгляд из-под тонких, похожих на лепестки век блестел от любопытства. Личико было невыразительное, кукольное, высокий лоб венчала драгоценная диадема, и это выглядело странно и даже нелепо. Указательный палец левой руки украшал изящный перстень.

Неожиданно я пожалела ее и спросила:

— Вам не скучно здесь в одиночестве? Мне показалось, что вы подглядывали за мной через зеркало.

Тонкая бровь чуть-чуть выгнулась, девушка слегка вздернула вверх подбородок, любопытство во взоре сменилось удивлением и недовольством. А может, это тень пробежала по холсту?

— Сударыня, давайте познакомимся! Ах, простите за фамильярность! Я понимаю, что вы очень знатная дама, но даже знатным дамам иногда бывает одиноко! Вы ведь так молоды — по нашим меркам, класс девятый, не больше! Как жаль, что под портретом ничего не написано. Могу ли я узнать, кто вы такая?

— И думать нечего! Это Марина Юрьевна, царица русская. Не догадались?

— Какая царица? Русская? Она же одета не по-нашему.

— Так до Смутного времени еще далеко! А потом, знаете ли, даже в Москве она изволила одеваться по-польски, что вызвало непонимание в массах... Простите, вы меня слушаете? О чем вы сейчас думаете? Явно не о госпоже Мнишек.

Крупный мужчина в свободном сером свитере и вельветовых брюках доброжелательно рассматривал меня поверх очков. На ногах у него почему-то были тапочки, а в руках он держал связку ключей. Он выглядел очень милым, тем не менее, признаюсь, я смутилась.

— Честно сказать, я думаю, откуда вы появились. Ничего не понимаю! Будто вышли прямо из зеркала.

— Ни в коем случае, ничего потустороннего! Видите, рядом с рамой маленькая дверь в стене?

— Не вижу, — растерянно сказала я, всматриваясь в темноту. — А почему вы в тапочках? Это же магазин или я все-таки перепутала?

— Магазин, — снисходительно пояснил мужчина, — но я здесь хозяин, и этим все сказано! Как говорили наши купцы, что хочу, то и ворочу! Вот, извольте видеть, создал специальный проект: магазин, музей, квартира — все вместе. Собственно, возродил старинную идею, лет двести назад все мои коллеги так работали. Но есть и особенности: днем продаю антиквариат и старые книги, а вечером... — Он улыбнулся, и в углах глаз разбежались симпатичные лучики-морщинки. — Вечером — тем более ночью! — предлагаю другой товар, невещественный.

— Что же именно?

— Мысли, ощущения, воспоминания, прошлые жизни... Да не бледнейте, пожалуйста! Где вы видели ведьмака в вельветовых штанах? Я шучу, несу околесицу на радостях! Я так скучал в одиночестве, проклятая бессонница совсем замучила — и вот, дорогая гостья, вы заскочили на огонек.

Он мягко освободил меня от пуховика и шапки, пододвинул кресло, выкатил из какого-то угла столик на колесиках с витой серебряной ручкой. На нем важно возвышался французский фарфоровый кофейник с двумя тонкобокими чашечками и сверкала массивная граненая ваза, полная красивых пирожных.

— Видите, какой странный натюрморт? Эпоха Наполеона и сталинский ампир — все вместе, как положено в антикварном магазине. Дань профессии, так сказать! С другой стороны, жизнь человеческая тоже полный винегрет (простите за вульгарность), дни наши по полочкам не разложишь, правда?

Я была с этим совершенно согласна.

— Пожалуйста, буше, эклеры со сливками... нет-нет, лучше миндальные.

Хозяин удовлетворенно кивнул:

— Сладкий миндаль и густой ароматный кофе с легкой горчинкой — отличный выбор! В таком сочетании есть своя прелесть.

Он усадил меня лицом к портрету, сам сел спиной и, вооружившись серебряным ситечком, аккуратно наклонил кофейник. У него были сильные красивые пальцы, как у музыканта, и интеллигентная внешность, которую немного портил толстый курносый нос и окладистая черная борода. «Опять с бородой! Мода сейчас на эти бороды пошла, что ли? Ой! Наверное, я давно не смотрела на мужчин!» — подумала я и улыбнулась.

— Портрет интересный — расскажите про эту царицу!

— Да вы про нее все знаете! «Бориса Годунова», надеюсь, читали? Памятник Минину и Пожарскому видели? А портрет и вправду редкий: не только в музее — ни в одном частном каталоге не найдете! До поры до времени прячу, цену набиваю...

Он рассмеялся и подмигнул карим глазом.

— Ей здесь лет четырнадцать, не больше. Как говорится, самое начало. До желанной Москвы еще далеко, но с пути она не сойдет и скоро начнется отсчет. С каждым шагом трагедия будет все ближе.

— Почему вы ее царицей называете? Она же самозванка!

Он пожал плечами:

— По сути! А формально была коронована 8 мая 1606 года и царствовала целую неделю. Представляете, какое потрясение для молодой девочки? Она потом всю недолгую жизнь подписывалась «Марина Императрица». Не смирилась. Не смогла забыть. — Он насмешливо развел руками. — Погоня за сбежавшей мечтой — это самое странное и бесполезное занятие, какое можно представить, и знаете почему? Да потому, что догнать ее невозможно! Как говорится, что упало — то пропало. Вы согласны, милая гостья?