Записки от скуки - [3]

XIII

Ни с чем не сравнимое наслаждение получаешь, когда в одиночестве, открыв при свете лампады книгу, приглашаешь в друзья людей невидимого мира.[17]

Книги эти — изумительные свитки «Литературного изборника», «Сборник сочинений господина Бо», речения Лао-цзы, «Каноническая книга мудреца из Наньхуа».[19] Древние творения, созданные учеными нашей страны, тоже полны обаяния.

XIV

Очень занятны японские песни. Даже труд презренных лесорубов облагораживается, когда о нем поют; даже ужасный вепрь, если сказать: «Спящего вепря ложе», начинает казаться добрым.

В нынешних песнях отдельные строки кажутся составленными весьма искусно, но они почему-то совсем не то, что старинные песни, где все — не только слова — казалось исполненным очарования.

Цураюки[20] говорил:

Хотя из нитей

Не сплетен

(разлуки путь)…

Говорят, что это стихотворение считалось наихудшим в «Собрании старинных и новых песен»,[21] но тем не менее сразу видно, что такой оборот не мог бы сочинить наш современник. В песнях того времени выражения и слова такого рода встречались особенно часто. Трудно понять, почему такая слава закрепилась именно за этими стихами. В «Повести о Гэндзи»[22] они записаны так:

Хотя и не сплетен (разлуки путь)…

Точно так же отзываются и о стихах из «Нового собрания старинных и новых песен»[23]

Даже сосна, что (хвою) сберегает,

На вершине унынья полна.

Действительно, по форме они выглядят немного бессвязными, однако в дневнике Иэнага[24] написано, что при опросе во время поэтических состязаний это стихотворение было признано отменным, и его величество, особенно этим стихотворением растроганный, отозвался и потом о нем с похвалой.

Говорят, будто исстари не меняются лишь законы стихосложения. Не знаю, так ли это. Когда читаешь стихи древних поэтов, где слова и образы те же, что звучат и поныне, впечатление складывается совсем иное. Они кажутся легкими, изящными, чистыми по форме и глубокими по очарованию. Да и слова песен эйкёку из сборника Рёдзинхисё[25] тоже полны очарования.

Как прекрасно звучало все — даже случайно оброненные слова — в устах древних!

XV

Отправляясь в небольшое путешествие, все равно куда, ты как будто просыпаешься. Когда идешь, глядя окрест, обнаруживаешь множество необычного и в заурядной деревушке, и в горном селении. Улучив момент, отправляешь в столицу послание: «Не забудь при случае того, сего». Это занятно.

В такой обстановке занимает решительно все. Даже привычная утварь кажется прелестной, а люди талантливые или красивые представляются очаровательнее обычного.

Интересно также укрыться тайком в храме или святилище…

XVI

Танец кагура[26] изящен и интересен. Из музыкальных инструментов вообще хороши флейта и хитирики. Но всегда хочется слушать бива и японскую арфу.[27]

XVII

Служить Будде, затворившись в горном храме, — и не наскучит, и создает чувство очищения помраченности в душе.[28]

XVIII

Должно быть, изумительно, когда человек скромно ведет себя, избегает роскоши, не приемлет богатств и не прельщается мирскими страстями. Издревле среди мудрых богатые — редкость. В Китае жил некогда человек по имени Сюй Ю.[29] У него не было ничего — никакого имущества, он даже воду пил, зачерпывая ладонями. Увидев это, кто-то принес ему сосуд из тыквы, но однажды, когда мудрец повесил его на сучок, сосуд загудел под ветром. Сюй Ю выбросил его, сказав: «Как он докучлив!» И опять он стал пить воду, зачерпывая ладонями. Как же, наверное, ясно было у него на душе! Сун Чэнь[30] в зимние месяцы не имел постели — у него была лишь охапка соломы. Вечером он ложился на нее, утром убирал. Китайцы сочли это замечательным, а посему описали и описания эти передали потомкам. А наши даже изустно не могут рассказать о таких поступках.

XIX

Смена времен года очаровательна в любой мелочи. Вероятно, каждый скажет, что очарование вещей осенью всего сильнее. Это, конечно, так, но, по-моему, весна более всего приводит в движение наши чувства.

С той поры как щебет птиц зазвучит как-то особенно по-весеннему, как в мягком солнечном свете возле заборов начинает прорастать травка, весна постепенно вступает в свои права: расстилаются туманы и мало-помалу распускаются цветы. И тут как раз налетают дождь и ветер, суматошно разбрасывают цветы и мчатся дальше. Пока не появится молодая листва, цветы доставляют одни только беспокойства.

Не только прославленный аромат цветущего апельсина,[31] но и благоухание сливы, воскрешая минувшее, любовно напоминает о нем. Много незабываемого таят в себе и красота горных роз, и изменчивый облик глициний.

Кто-то говорил мне, что во время праздника Омовения Будды и в те дни, когда отмечают праздник в святилище Камо,[32] «когда ветки буйно зарастают молодыми листочками, — и очарование мира ощущаешь сильнее, и людская любовь становится совершеннее». Поистине это так.

А разве не сжимается сердце в пятую луну, когда в карнизы втыкают ирис,[33] высаживают рассаду или когда трещат коростели!

В шестую луну чарует вид белеющей возле убогой хижины тыквы-горлянки и дымок костра — защита от москитов. Есть своя прелесть и в заклинаниях шестой луны.[34]

А как прекрасны празднования седьмого вечера!