Записки орангутолога - [14]

Отец Федор закончил писать конспект урока по русскому языку. Рабочий день закончился. Энтомолог свернул свои бумаги, выключил свет, схватил вещи и побежал выполнять следующие пункты своего обширного дневного расписания.

* * *

В Дворянское собрание энтомолог попал уже вместе с добытыми у приятеля роликовыми коньками и лыжными палками. Отец Федор хотел незаметно отсидеться в уголке обширного зала, с благоговением наблюдая, как развлекаются аристократы.

Ранее воображение рисовало ему, что они все должны быть во фраках и бальных платьях и общаться исключительно на французом или, по крайней мере, на английском языке, галантно раскланиваясь и обмениваясь новостями о погоде или почерпнутыми из последнего выпуска «Таймс».

Однако дворяне одеты были очень либерально и даже демократично и вели себя вполне по-людски. Дама, пригласившая отца Федора в собрание, увидев, как он забивается со своей спортивной амуницией в какой-то угол, вытащила его оттуда, заявив, что для освоения любого дела самым хорошим является радикальный метод «погружения».

Тут грянула музыка, и дворянка бодро сказала отцу Федору.

— Вот, кстати, сейчас и освоите мазурку! — и, положив одну руку отца Федора себе на талию и вложив в другую свою ладонь, повела его в такт музыке по залу.

Все остальные, находившиеся на дворянском собрании, занялись тем же, не обращая на отца Федора никакого внимания. Это происходило до тех пор, пока отец Федор не преодолел смущения и не начал смелее двигать ногами. Вскоре он так разошелся, что заставил свою партнершу говорить не только о погоде и о графе Воронцове и какой он, отец Федор, замечательный танцор (обычное дворянское лицемерие), но и о том, как в сущности надо танцевать.

— Короче шаг, короче, — повторяла дама отцу Федору во время тура.

Отец Федор, которого его лыжные тренеры всю жизнь учили обратному, не мог сразу перестроиться и продолжал делать гигантские шаги, таская за собой мелко семенящую партнершу.

Потом в музыке произошло изменение темпа, впрочем не замеченное отцом Федором, но уловленное опытной дворянкой, уже поднаторевшей в этих плясках. Она перестала твердить отцу Федору о коротком шаге и сказала: «А теперь — назад!».

Отец Федор понял это в буквальном смысле и, не разворачиваясь и делая такие же гигантские шаги, модным коньковым ходом двинулся назад, сметая широкой спиной тщедушные пары.

Музыка закончилась, и отец Федор был отпущен в свой угол. Там он посмотрел на часы. До его электрички оставалось ровно тридцать семь минут. Энтомолог со своими палками и коньками тихонько прокрался вдоль стены, добрался до выхода, оттуда поклонился вальсирующей уже с другим кавалером даме и побежал.

Путь отца Федора был тщательно расписан во времени и в пространстве. Он садился в строго определенные двери определенного вагона метро, пробегал вверх по эскалатору, в двух местах «срезал» угол в подземном переходе и появлялся на перроне, на его взгляд вовремя — за полминуты до отхода электрички.

* * *

Всего единственный раз в жизни отец Федор пытался прибыть к поезду заблаговременно. Но из этого ничего не вышло. Энтомолог собирался в Ленинград в командировку. В тот день он работал в Кунсткамере допоздна — так как поезд в северную столицу отходил около полуночи. Федя впервые в жизни решил не спешить, и приехать на вокзал за 5 минут до отхода поезда, а не за 30 секунд, как обычно.

Ровно за полчаса до отхода поезда отец Федор неторопливо собрался и вышел в огромный вестибюль Кунсткамеры — к нарисованным мамонтам. Но входная дверь была закрыта, а на месте сторожа никого не оказалось, хотя лампа на столе привратника горела и под ней лежала раскрытая книга, а на книге — очки.

Федя, подождав пять минут, начал нервничать. Потом он посетил мужской туалет. Там сторожа не было. Потом, вспомнив очерки из «Частной сексопатологии» (которые ему дал почитать Вовочка), и подумав, что сторож может быть не совсем обычный человек, отец Федор посетил и туалет женский. Но сторожа не было и там. Зато там, в женском туалете, Федя обнаружил единственный выход из его положения — открывающееся окно. Энтомолог взглянул на часы. До отхода его поезда оставалось 18 минут.

Дежурные у входа в Министерство МВД, которое располагалось прямо напротив здания с гипсовыми змеями, даже не успели среагировать. Закрашенное по банному — белой масляной краской — окно женского туалета Кунсткамеры стремительно распахнулось, оттуда сначала вылетел чемоданчик-дипломат, а потом выскочил бородатый мужчина, схватил ручную кладь и бегом бросился по улице в сторону метро.

Отец Федор успел-таки на отходящий ленинградский поезд, вскочив в последний вагон. Он понял, что это рок. И больше никогда не пытался прибыть на вокзал заранее.

* * *

Итак, день подходил к концу. Отец Федор вошел в вагон электрички, идущей в Куликовск, а секундой позже, как и должно было быть по расчетам энтомолога, за ним захлопнулись двери. Отец Федор осмотрелся — в это время, в этом вагоне должны были ехать его приятели. Так и случилось — возле окна он увидел знакомого инженера, как и отец Федор живущего в пригороде, но работающего в Москве. Инженер, как водится, «держал» для энтомолога место. Отец Федор молча сел напротив него, инженер достал из портфеля портативную шахматную доску и они начали первую партию.