Записки о России. XVI — начало XVII в. - [77]

10. Тогда как было объявлено, что Джером Горсей получил пожалование больше любого другого, известный Андрей Шалкан устроил заговор [с целью] убить Горсея тайно в 30 милях от Москвы, у крепости под названием Звенигород (Zvenigorod). Он перехватил письма Совета к Лорду Борису Федоровичу, письма Королевы и многие другие документы, исказил перевод писем Королевы, что было для него обычным [делом]. Он также достал шпионов и негодяев, признавшихся в пьяном состоянии в своих истинных целях, так что Джером Горсей был вынужден все время держать вооруженный дозор и охрану. А объявленное пожалование Андрей Шалкан забрал себе; Джером Горсей ничего не получил ни на пенни из императорского довольствия и был в большом затруднении вместе со своими восемью слугами и четырьмя лошадьми.

11. Сомнение, возникшее [было] при предъявлении писем, привезенных м-ром Флетчером ее Величеству, сменилось на прямо обратное, поскольку после предъявления их ее королевскому Величеству было угодно проверить эти жалобы [с помощью] м-ра Флетчера в Отланде (Oatlands) и оказалось, что нет никакой разницы между переданными мною речами и сведениями от Императора про привилегии, данные ее Величеству, про сожжение человека, про посланную сюда повитуху и другие отвратительные сведения. [Эти сведения] м-р Доктор Флетчер тщательно проверил и сравнил, и все они оказались почти полностью вымышленными.

Если будет угодно вашей светлости, я изложил здесь кратко истинную правду об этих жалобах и [она может быть] подтверждена и удостоверена теми из англичан, кто был тогда в стране, если это необходимо, под присягой. Далее, мой господин, не существовало письма от имени Императора, оно было составлено в духе Шалкана и содержало, как они выражаются, великие жалобы. Так что общий смысл был таков, что каждый пустяк они объявляли оскорблением, заслуживающим смерти. Но прежний Император и, если угодно, нынешний Император, а также Борис часто письменно высоко [оценивали] меня в рекомендациях и мало принимали во внимание все это. Единственное, что потребовали, — это чтобы я не привлекался более к службе, ибо они видели, что я полностью знаком со всеми теми обидами и непочтительностью, которые совершались по отношению к ее Величеству и её подданным на протяжении двадцати лет и о которых отчетливо сказано, как никогда ранее, и досконально изложено в статьях, которые я представил. Ход [дела] кажется столь очевидным для всех, кто опытен и осведомлен, хотя и не все с ним знакомы, что обеспечит хороший результат, поскольку я всегда усердно заботился, как известно Богу, о сохранении высокого достоинства ее Величества среди [тех], кто, всегда пытался набрасывать на него тень, и добивался того. Только это и стало причиной моей собственной дискредитации во всем свете. Поскольку они убедились, [что] ее Величеству угодно было [разобраться во всем, то] добивались [теперь] только досконального расследования обо мне и из-за этого не хотели впредь вступать со мной в контакты по всем тем делам. В этом можно увидеть, мой добрый господин, что я исполнил свой долг, сделал все, что мог, по своим способностям. Если бы я имел что-то касательно своих собственных частных интересов (столь сомнительно такое среди них), то я подумал бы о скромной [просьбе] рекомендовать меня в письмах ее Величества и вашей светлости Императору и Борису Федоровичу, чтобы помочь мне. Поэтому, мой добрый господин, я почтительнейше прошу вас: с тех пор как обстоятельства [сделали] мою преданную службу безрезультатной со всех сторон (что прискорбно из-за пережитых мною тревог и потраченных усилий), ее Величество не может более сердиться на меня, и я не могу лишиться [из-за этого] вашего снисходительного расположения и оказываемых ее Высочеством мне милостей; теперь, если это может быть угодно вашей чести, во всех отношениях ваша воля может причинить мне больше боли, чем чье-либо где-либо сделанное добро. Итак, я почтительно вверяю себя вашему милостивому расположению.

Вашей милости пожизненно преданный Дж. Горсей.

Приложение ІІ

Джордж Турбервилль Стихотворные послания-памфлеты из России XVI века

В июне 1568 г. от английских берегов отправился корабль «Гарри», на борту которого находилось королевское посольство в далекую «Московию» сэра Томаса Рандольфа. В посольской свите, состоявшей, как писал Рандольф, наполовину из джентльменов, жаждавших посмотреть мир[482], обязанности секретаря посла исполнял поэт Джордж Турбервилль[483], будущий автор трех посланий в стихах, адресованных из России друзьям в Англию[484].

Джордж Турбервилль (1540?—1610?) происходил из старинного дорсетширского рода Д'Эрбервиллей (или Турбервиллей) и обучался сначала в колледжах Винчестера и Оксфорда, а в начале 60-х годов поступил, видимо, на королевскую юридическую службу. К этому времени он успел уже заявить о себе несколькими сборниками поэтических переводов и стихов. Служба в посольстве Рандольфа для Турбервилля, которому не было и тридцати, являлась, вероятно, попыткой поправить свое материальное положение.

Посольство продолжалось год (1568–1569), из которого более полугода прошло в тягостных ожиданиях царских аудиенций в условиях, напоминавших домашний арест; примерно три месяца заняло пребывание на русском Севере, остальное время ушло на дорогу