Записки о Рейчел - [71]
— Чарльз, я не принимаю таблеток.
— Еще одна… я хочу сказать — одна резинка у меня найдется.
Я снова засомневался, почувствовав отрезвляющий холодок. Глория большими пальцами оттянула спереди свои трусы. Они оттопырились так, словно внутри был здоровенный мужской член, а то и два.
— Да, резинка у меня найдется, — сказал я.
Восемь двадцать пять. После чреватой растяжением шейных мышц позиции «шестьдесят девять» и после недолгого пребывания у нее внутри без защиты я схватил маленькую розовую коробочку и извлек оттуда последнего троянца. (Не волнуйтесь — это мой эквивалент сигаретной пачки «на показ»; основной запас я держу в другом месте.)
Восемь тридцать пять. «Да, мне тоже было здорово. — Я говорю искренне. — Нет, спасибо, я хочу бросить. Глория, дело в том, что вот-вот должны прийти моя сестра с мужем. Тебе не доводилось беседовать с Норманом, нет? Понимаешь, у него очень пуританские взгляды — чопорность и все такое. Очень строгое воспитание. Поэтому он может…» — «Наверное, без пяти, нет — без десяти девять». — «Да, конечно. Никаких причин для паники. Просто он может напрячься. Ты же знаешь этих аристократов. Они никогда не в состоянии расслабиться. Вдобавок у меня завтра собеседование. В Политехническом в Лидсе».
— Да и мне все равно пора. Рада, что повидала тебя.
— И я тоже.
Презерватив примкнул к своему (ненамного) более тяжелому близнецу.
Восемь сорок пять. Глория хихикает, натягивая футболку на свои груди. Я тоже хихикаю, чтобы не обосрать от страха весь пол.
Восемь пятьдесят пять.
— Пока, моя сладость. Я позвоню тебе завтра.
— Спасибо, что ты был таким милым.
Я практически выталкиваю ее за дверь.
— Я? Это ты была милой.
Она снова хихикает и наконец уходит.
Безвольно повиснув на перилах, я наградил себя десятью секундами непрерывного глубокого дыхания. Затем спустился вниз. Я метался с высунутым языком, посыпая тальком простыни и гениталии, проверяя, нет ли на подушке следов косметики, обеими руками запихивая салфетки в корзину для бумаг и ногой загоняя под кровать стакан Глории. Я благодарил бога за то, что днем переспал с Рейчел: отсюда и устричный запах, и смятая постель. Полоща рот ментоловой жидкостью, я выискивал посткоитальные пятна. Лицо по цвету напоминало малиновое варенье. Я погрузил его в раковину, наполненную холодной водой. Если Рейчел что-нибудь скажет, мне останется только, заикаясь, поведать ей, как я страшно волновался из-за того, что случилось.
— Правда? Нет, это… я п-п-просто страшно волновался из-за того, что случилось. Что именно с-с-сказала твоя мать?
— Боже, в это трудно поверить, я знаю. Но тебе не стоит волноваться, любимый. Это не твоя вина.
— Я чувствую свою ответственность.
— Чепуха. Во-первых, это была моя идея… Но это было ужасно. Она просто зашла ко мне в комнату и сказала, довольно спокойно: «Я знаю, что ты не жила у Нянюшки. Может, скажешь, где ты была, или мне вызвать полицию?»
— Полицию. Чертовщина какая-то. Да кем она себя мнит? Она что, не видит, что ты уже выросла? Тебе уже двадцать, черт подери, и она не может…
— Я говорила тебе, что она просто бесится из-за некоторых вещей. Думаю, что Папочка… — Рейчел переплела пальцы и потупилась.
— И что ты ей сказала?
— Рассказала всю правду.
— Ты не могла что-нибудь придумать? Нет. Пожалуй, нет.
Она прижалась ко мне, дрожа и тихонько всхлипывая. Я обнял ее за плечи и допил джин. Я заметил, что фонари золотят пыль на окнах гостиной, словно бы ее посыпали для красоты.
Когда мы уже спускались ко мне, зазвонил телефон.
— Это может быть Мамочка, — сказала Рейчел.
Это была не Мамочка.
— Это Беллами. Чарльз, это ты? — спросил он пьяным, булькающим голосом. — Надо полагать, у тебя не вышло.
— Да. Простите.
— Ничего. Значит, завтра собеседование? Тогда — ни пуха! Может, мм, после того как… это… Чарльз, я буду рад тебя видеть. Я хочу…
— Нет. Простите. Всего доброго. — Я прервал его короткими гудками.
— Кто это был?
— Ошиблись номером.
Вы, верно, подумали, что Рейчел в такой вечер будет подавлена, но, когда мы залезли в постель, она дрожала от возбуждения. «Защити меня, — шептала она в темноте, — пожалуйста, защити меня». В ответ на эту просьбу, я замысловато обвил ее своими конечностями. Но она не прекращала шептать.
— Минутку, — сказал я.
Упаковка от «Пенекса» была, конечно, пуста, так что я полез в коробку от «Снайперов». Хотя это и не к чему, думал я. Если я и кончу, то одной лишь кровью.
Коробка была тоже пуста.
— Черт. Закончились.
— Нет, — сказала Рейчел. — Один должен быть. Я видела днем. Там было два.
Голосом, который мог бы принадлежать моему младшему брату, я спросил:
— Ты уверена?
— На сто процентов.
Я повернулся спиной и притворился, что роюсь в ящике стола.
— А, ну да. Вот он. Ой! Упал в корзину для бумаг! Черт!
Мои пальцы наткнулись на смоченного Глорией троянца, отодвинули его в сторону, и стали углубляться дальше в пучины салфеток, банановых шкурок и сигаретного пепла, пока не на шли презерватив, который я использовал с Рейчел днем. Да, у меня свои нормы, спасибо. Прошу прощения, но я не отступлюсь от своих принципов. Верно, кондом Глории был бы приятней, поскольку кондом Рейчел была намного грязнее, мокрее и, главное, холоднее. Однако воспользоваться им было бы, скажем так, невежливо, да что уж там — крайне оскорбительно для честной девушки.
Новый роман корифея английской литературы Мартина Эмиса в Великобритании назвали «лучшей книгой за 25 лет от одного из великих английских писателей». «Кафкианская комедия про Холокост», как определил один из британских критиков, разворачивает абсурдистское полотно нацистских будней. Страшный концлагерный быт перемешан с великосветскими вечеринками, офицеры вовлекают в свои интриги заключенных, любовные похождения переплетаются с детективными коллизиями. Кромешный ужас переложен шутками и сердечным томлением.
Этот роман мог называться «Миллениум» или «Смерть любви», «Стрела времени» или «Ее предначертанье — быть убитой». Но называется он «Лондонские поля». Это роман-балет, главные партии в котором исполняют роковая женщина и двое ее потенциальных убийц — мелкий мошенник, фанатично стремящийся стать чемпионом по игре в дартс, и безвольный аристократ, крошка-сын которого сравним по разрушительному потенциалу с оружием массового поражения. За их трагикомическими эскападами наблюдает писатель-неудачник, собирающий материал для нового романа…Впервые на русском.
«Беременная вдова» — так назвал свой новый роман британский писатель Мартин Эмис. Образ он позаимствовал у Герцена, сказавшего, что «отходящий мир оставляет не наследника, а беременную вдову». Но если Герцен имел в виду социальную революцию, то Эмис — революцию сексуальную, которая драматически отразилась на его собственной судьбе и которой он теперь предъявляет весьма суровый счет. Так, в канву повествования вплетается и трагическая история его сестры (в книге она носит имя Вайолет), ставшей одной из многочисленных жертв бурных 60 — 70-х.Главный герой книги студент Кит Ниринг — проекция Эмиса в романе — проводит каникулы в компании юных друзей и подруг в итальянском замке, а четыре десятилетия спустя он вспоминает события того лета 70-го, размышляет о полученной тогда и искалечившей его на многие годы сексуальной травме и только теперь начинает по-настоящему понимать, что же произошло в замке.
Знаменитый автор «Денег» и «Успеха», «Лондонских полей» и «Стрелы времени» снова вступает на набоковскую территорию: «Информация» — это комедия ошибок, скрещенная с трагедией мстителя; это, по мнению критиков, лучший роман о литературной зависти после «Бледного огня».Писатель-неудачник Ричард Талл мучительно завидует своему давнему приятелю Гвину Барри, чей роман «Амелиор» вдруг протаранил списки бестселлеров и превратил имя Гвина в международный бренд. По мере того как «Амелиор» завоевывает все новые рынки, а Гвин — почет и славу, зависть Ричарда переплавляется в качественно иное чувство.
«Успех» — роман, с которого началась слава Мартина Эмиса, — это своего рода набоковское «Отчаяние», перенесенное из довоенной Германии в современный Лондон, разобранное на кирпичики и сложенное заново.Жили-были два сводных брата. Богач и бедняк, аристократ и плебей, плейбой и импотент, красавец и страхолюдина. Арлекин и Пьеро. Принц и нищий. Модный галерейщик и офисный планктон. Один самозабвенно копирует Оскара Уальда, с другого в будущем возьмет пример Уэлбек. Двенадцать месяцев — от главы «Янтарь» до главы «Декабрь» — братья по очереди берут слово, в месяц по монологу.
Молодой преуспевающий английский бизнесмен, занимающийся созданием рекламных роликов для товаров сомнительного свойства, получает заманчивое предложение — снять полнометражный фильм в США. Он прилетает в Нью-Йорк, и начинается полная неразбериха, в которой мелькают бесчисленные женщины, наркотики, спиртное. В этой — порой смешной, а порой опасной — круговерти герой остается до конца… пока не понимает, что его очень крупно «кинули».
15 января 1979 года младший проходчик Львовской железной дороги Иван Недбайло осматривал пути на участке Чоп-Западная граница СССР. Не доходя до столба с цифрой 28, проходчик обнаружил на рельсах труп собаки и не замедленно вызвал милицию. Судебно-медицинская экспертиза установила, что собака умерла свой смертью, так как знаков насилия на ее теле обнаружено не было.
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Елена Девос – профессиональный журналист, поэт и литературовед. Героиня ее романа «Уроки русского», вдохновившись примером Фани Паскаль, подруги Людвига Витгенштейна, жившей в Кембридже в 30-х годах ХХ века, решила преподавать русский язык иностранцам. Но преподавать не нудно и скучно, а весело и с огоньком, чтобы в процессе преподавания передать саму русскую культуру и получше узнать тех, кто никогда не читал Достоевского в оригинале. Каждый ученик – это целая вселенная, целая жизнь, полная подъемов и падений. Безумно популярный сегодня формат fun education – когда люди за короткое время учатся новой профессии или просто новому знанию о чем-то – преподнесен автором как новая жизненная философия.
Православный священник решил открыть двери своего дома всем нуждающимся. Много лет там жили несчастные. Он любил их по мере сил и всем обеспечивал, старался всегда поступать по-евангельски. Цепь гонений не смогла разрушить этот дом и храм. Но оказалось, что разрушение таилось внутри дома. Матушка, внешне поддерживая супруга, скрыто и люто ненавидела его и всё, что он делал, а также всех кто жил в этом доме. Ненависть разъедала её душу, пока не произошёл взрыв.