Записки о Рейчел - [15]

Почему Рейчел не даст понять, что она сама за человек? Я теряюсь в догадках. Если б она была хиппи, я бы говорил с ней о наркотическом опыте, знаках зодиака, картах таро. Если бы она придерживалась левых взглядов, я бы делал несчастный вид, ненавидел Грецию и ел консервированную фасоль прямо из банки. Если б она была спортсменкой, я бы играл с ней… в шахматы и в нарды. Только не говорите, что она именно та девушка, которая должна показать мне, какая эгоистичная глупость — делить людей таким вот образом; не говорите мне, что она намерена, приняв вызов, разложить меня по полочкам, распознать мою сущность и выставить ее в комическом свете. Я этого не переживу.

Я начал мыться, вычищая свои отверстия; если не содержать их в порядке, все пойдет вразнос. Куча работы — от выскабливания ноздрей до намыливания пупка. Конечно, жизнерадостно думал я, мне точно известно, что моя обеспокоенность тем, что это тело может сыграть в ящик, — просто внутренние страхи (об этом, кстати, стоит поразмыслить), но знание того, что это лишь страхи, совсем эти страхи не облегчает.

Используя расческу и пальцы, я причесал лобковые волосы. Это было правильно — привести себя в полный порядок перед встречей в Рейчел, ведь никогда не знаешь, какие сюрпризы тебе может преподнести жизнь. Однажды вечером в прошлом июле: в 10.05 на станции метро «Белсайз-парк» девушка велела мне убираться, пока она не позвала полицию; в 10.17 я лежал на полу — между нетронутыми чашками еще горячего чая, — помогая ей стащить свои грязные трусы. Надо признать, что девушка была весьма уродлива, а раздевшись, пахла гнойными язвами и разрытыми могилами, но все равно — надо быть готовым ко всему. У Джеффри была теория, что симпатичные девчонки любят секс больше, чем страшные. Возьмите хотя бы Глорию, с которой я виделся только вчера. Да, я отлично проводил время в Лондоне! Казалось, Оксфорд остался далеко-далеко, где-то в детстве.

Я обмотался полотенцем, на носках добежал до своей комнаты и, весь дрожа, скорчился у огня (все то, чего доктор Миллер советовал мне избегать). Рядом с моей комнатой тоже была уборная, на данный момент слишком грязная, чтобы ею пользоваться. Я мог бы вылизать ее, думаю, на следующей неделе, что будет, кстати, неплохим способом отблагодарить Джен и Норма.

Я вытерся, обсыпал себя с ног до головы тальком и влез в свои самые нескромные трусы. Опустив глаза, я оглядел впалую грудь, небольшой аккуратный животик, выступающие бедра, абсолютно безволосые ноги — совсем неплохо, хочу вам сказать. Одеваясь, я думал о том, какие доработки необходимо произвести в комнате. Я не мог быть столь же небрежен, как в случае с Глорией. Сто к одному; что мне не удастся заманить ее хотя бы в дом, не говоря уже о спальне, но по-любому все должно быть… как надо. Я собрал разбросанные блокноты и папки, почесал подбородок.

Не зная ее музыкальных вкусов, я решил не рисковать; все пластинки я сложил в две стопки; наверх первой положил «2001: Космическая Одиссея» (беспроигрышно); наверх другой (после недолгого раздумья) — подборку стихов Дилана Томаса в исполнении автора. Влажные салфетки — подальше от кровати: оставить их на стуле у кровати все равно что повесить плакат: «Я дрочу столько, сколько вам и не снилось». На кофейном столике были представлены пара текстов Шекспира и журнал «Тайм-аут» — интригующая дихотомия, возможно, но боюсь, что… нет, это не пойдет. Тексты были замусоленными и покоробленными после целого года таскания их с собой в школу. Я заменил их книгой Блейка издательства «Темз энд Хадсон» (опять же, беспроигрышно) и «Поэзией медитации», которая на самом деле была научным трудом по метафизике, хотя, если судить по обложке, могла бы оказаться и сборником стихов битников: пусть Рейчел интерпретирует это, как ей больше нравится. К сожалению, на обложке «Тайм-аута» красовалась стройная девушка с черными сосками. Тогда что вместо? Хватит ли у меня времени, чтобы выскочить и купить «Нью стейтсмен»? Пожалуй, нет. Я оглядел комнату. Что-нибудь неуместное, цепляющее взгляд? По истечении четверти часа я решил положить рядом с подушкой книгу Джейн Остин — сдержанное «Убеждение», — лицом вниз, открытую ближе к концу. «Так легкое касание / Изменит мироздание».

В три тридцать я стоял перед зеркалом одетый. Прищурив глаза, я исследовал лицо на предмет прыщей. Все чисто. Обычно меня не столько достают обыкновенные прыщи, сколько появляющиеся время от времени подкожные «громилы», те самые, которым нужно два дня, чтобы вырасти, и две недели — чтобы исчезнуть. Моим любимцем было Яйцо Циклопа, которое регулярно возникало у меня между бровей, придавая мне вид серийного убийцы. Но сегодня «громилы» отдыхали.

Я надел, затем снял, затем снова надел красный шарф в белую крапинку. В конце концов я все же убрал его на место: это было бы уже чересчур. Теперь, мечтательно глядя на себя в зеркало… Рейчел должна быть не в своем уме, чтобы упустить такой шанс: средней длины шелковистые, густые темные волосы, открытый взгляд карих глаз, тонкий рот, и эта линия подбородка — ее плавность и прямоугольность, ее мужественная китсианская симметрия. Я стиснул зубы, чтобы она яснее обрисовалась… Приветик. У меня все отлично, любовничек, а как у тебя?