Записки нового репатрианта, или Злоключения бывшего советского врача в Израиле - [19]

Я заходил в его кабинет не без трепета. Он попросил рассказать, чем я занимался в России, спросил, насколько хорошо я понимаю иврит, и затем перешел к делу. В деликатной форме он объяснил мне, что хотя ему врачей олим очень жалко, но нас много, а ставок мало, и конечно, ставки для меня у него нет. Но министерство здравоохранения организовало специальный фонд для оплаты стипендии врачам — олимам на 6 месяцев, если они найдут отделение, готовое принять их на работу. Сумма правда мизерная, но просуществовать как-нибудь можно. После первых пол-года стипендия или оканчивается, или продлевается еще на 6 месяцев по ходатайству больницы, а что потом — вопрос открытый. Пик сказал, что если я хочу, он готов меня взять на 6 месяцев на эту стипендию, но что новых ставок в отделении не ожидается, и продление для меня стипендии на второе полугодие он тоже не может гарантировать. Он вообще не понимает, как можно решить проблему такого количества врачей олимов, свалившихся внезапно на голову израильского здравоохранения. По его мнению, мои шансы найти работу после полугодичной стипендии не увеличатся, а деньги будут мной уже использованы — поэтому нужно хорошо подумать, стоит ли мне на это идти. Может быть лучше поискать другое отделение, где смогут предложить какую ни будь реальную ставку в будущем после истечения 6 месячного периода стипендии.

Учитывая, что толпы врачей — олимов бродят по больницам и осаждают заведующих просьбами принять их хотя бы на таких условиях — я долго не раздумывал. Нужно с чего — ни будь начать, а там видно будет.

Пик обещал направить в Минздрав письмо для оформления на меня документов, что может занять несколько месяцев, записал мой телефон и пожелав мне успеха, посоветовал все же продолжать поиски более реального места работы.

Выходя из его кабинета, я так и не понял, радоваться мне или огорчаться, будет для меня работа или нет.

Время шло, моя работа на заправке продолжалась, а Пик все не звонил. Я еще немного походил по отделениям, не везде заведующие были готовы вообще разговаривать на тему работы, а где готовы — там сочувствовали, желали успеха, но даже и стипендии не предлагали.

Хождение толп безработных врачей — олимов по заведующим отделениями приняло угрожающий размах. Несчастные заведующие, в большинстве своем неплохие люди, начинали попросту прятаться от соискателей, отказывались принимать их даже на интервью. Их вполне можно понять — очень тяжело из дня в день смотреть на несчастных, заикающихся на иврите безработных врачей олимов, зная, что принимать их все равно не будешь. Кстати, отсутствие мест — не единственная причина отказов. Врач — уроженец страны в то же самое время получал место без проблем. Была и другая. В израильском обществе бытовало, да и сейчас еще сохраняется мнение, что советская медицина отсталая, примитивная, на уровне 60 — х годов. Этому способствовало несколько обстоятельств. Во первых, в Израиле работали, да и сейчас кое где работают, врачи, приехавшие из России в 70 — е годы. Они тогда не сдавали никаких экзаменов, а сразу получали место, иногда еще учась в ульпане. Те, кто попадали в больницы, как правило, профессионально развивались, становились специалистами высокого уровня. Те же, кто попадал в поликлиники, продолжали работать как умели, а их исходный врачебный уровень был очень и очень различен. Некоторые из них продолжали учиться, читали литературу, но многие профессионально деградировали, и по таким людям израильтяне судили о русских врачах вообще.

Кроме того, в последней волне репатриантов в Израиль приехала масса больных, многие из которых были крайне запущены, неправильно лечены, с неверными диагнозами. По ним медики — профессионалы судили о состоянии советского здравоохранения. И невозможно объяснить врачу — израильтянину, что СССР был огромной страной, с различным уровнем медицины в Москве или где — ни будь в Таджикистане. Израиль — маленькая страна, и все больницы, даже на периферии, находятся примерно на одном уровне. Практически нет мелких больничек, все больницы — это крупные многофункциональные лечебно диагностические центры, и почти повсюду уровень оказания мед. помощи стандартно высок. Поэтому, получив запущенного больного с выпиской какой ни будь районной больнички в глубинке, израильтяне судят по ней обо всех советских больницах вообще и об уровне советских врачей в частности.

Кроме того, следует признать объективное отставание советской медицины по оснащенности инструментами, приборами, лекарствами — по крайней мере, так было, когда я уезжал (что сейчас там творится — не знаю). В израильских больницах уже лет 20 не видели многоразовых шприцев или катетеров — тогда как в России до сих пор во многих местах они, как я слышал, применяются.

Все это приводило к тому, что тогда — в 1992 — заведующие отделениями с недоверием относились к советским дипломам и попросту опасались брать на работу врачей — олим: иврита они не знают, уровень их медицинских знаний не ясен, и не понятно, можно ли им вообще доверять лечение больных. Да и сами больные, мягко говоря, без восторга относились к идее лечиться у «русского» врача, некоторые впрямую отказывались, другие, более деликатные, просили заведующих отделением перевести их к врачу — израильтянину.