Записки невролога. Прощай, Петенька! - [7]

– Ах, на этом углу! А-да-да-да!.. Миленький, нет… они там не мерят давление…

Красные крокодильи глазки прикрывались и распахивались.

– Ну, я не знаю. Бабушка. Вон есть на той стороне еще…

– Как? как ты говоришь? Я не понимаю… Ааа, на той стороне! А как же она называется? Не, это на той стороне…

– Вон очки продают. Оптика. И написано: Врач. Может, там умеют…

– Ничего я не понимаю, что ты говоришь…

Я танцевал. Образовавшееся при мне дамское счастье, названное выше, уменьшилось до призрачной мечты.

– Бабушка, там глаза проверяют. Может, и давление. А иначе только в поликлинику.

– Да? А где поликлиника?

Бабушка оживилась.

– Остановка отсюда, вон там…

Та расстроилась.

– А-а, да… Миленький, вот я таблеточек пью – надо, да? Мне дома говорят пей, а я не хочу. – Бабушка скорбно качала головой. Память у нее оказалась завидная: – Верошпирон, кардиомагнил и гинкгобил. Верошпирон, миленький, это от чего?

Черт возьми. На роже, что ли, написано у меня, кем я работал? Почему меня тормозят гуляющие бабушки?

– Это мочегонное… Писать будете, бабушка. Немножко.

– Немножко? А кардиомагнил, это от сердца?

– Да. А третье от головы. Бабушка, я спешу, мне бежать надо…

– Щас, постой, – бабушка протянула руку и придержала меня за рукав. С недетской силой. – Как ты сказал, от чего верошпирон?

– Чтобы пописать. Бабушка! Вы здоровее меня… Я не здешний!

– А я тоже не здешняя… я тут временно…

Я мелодично звенел гонадами и гаметами. На бабушку мороз ничуть не влиял.

– Бабушка, прощай…

Маменька, когда я принес батон, принялась меня упрекать: надо было, дескать, привести эту бабушку, померить давление. Я взлаивал в ответ, подпрыгивал и ударял по себе руками.

Херня

Жил да был заведующий отделением, и вот вырос на нем жировик. В смысле липома, и прямо, страшно сказать, на боку.

Заведующий отнесся к этому свысока: «Херня!» И вообще наплевательски. Но походил так около года или трех и решил, что лучше ее вырезать.

Ну, в больнице все друзья. Пришел к хирургам, в ходе рабочего дня, то есть заглянул. Тут в отделении вырубился свет.

– Херня! – сказали хирурги. – Это же липома.

Развернули стол, начали резать. Оказалось, липома глубокая! Много крови. Но ничего страшного, что не было света, херня. Вырезали, зашили, велели заведующему полежать три часа под чем-нибудь холодным сверху.

Куда там!

– Херня, – сказал заведующий. Встал, надел халат и пошел на обход.

Увлекся, не замечая, что на халате расплывается кровавое пятно. Вошел в ординаторскую, там сидел доктор Никита, смертельно боявшийся крови.

– Что это, шеф? – доктор Никита стал медленно подниматься из-за стола и сразу же медленно заваливаться обратно.

– Где? А, это… – заведующий не успел договорить слово, доктор Никита упал в обморок.

Объемы и полости

Навестил маменьку. Маменька варила картошку.

– Когда ее много, когда она не влезает, – поделилась со мной маменька, – я всегда вспоминаю биомеханику родов и череп новорожденного. До чего мудра природа! Не лезет – пожалуйста, косточка идет за косточку, все предусмотрено…

Мы разговорились о гинекологии вообще и в частности – о пиявках. Такая уж нынче у меня наметилась тема, профдеформация. Маменька рассказала о какой-то сотруднице своей, которая лечила этой пиявкой некий инфильтрат. И пиявка скрылась. В альковах и полостях. Ее не нашли днем с огнем.

– Пиявка способна месяца два прожить внутри организма, – успокоили сотрудницу.

У той округлились глаза.

Так ничем и закончилось. Я-то думал, что зараза не липнет к заразе, однако нет, абсолютно сродство, доходящее до взаимопоглощения и слияния.

Еще матушка очень ругалась, когда насосавшихся разной гинекологии пиявок так прямо и выбрасывали в туалет. Санитаркам доставалось на орехи, но они все равно бросали, вместо того чтобы предварительно уморить в банке.

Раздувшиеся твари выползали из фановой системы и водоплавали, имитируя опасные выделения. Дамы паниковали, не разобравшись.

Тампон

Комедия положений.

Лежала в гинекологии одна такая юридическая женщина по фамилии Маклина, что важно. Все у нее шло хорошо! Только она была недовольна, постоянно. Мало ее лечат! Где уколы, таблетки? Где капельницы? На выписку назначили через восемь дней – вообще уже ни в какие ворота…

Короче, ныла. Бессердечные люди вокруг.

А другая больная была довольно тяжелая, и вот понадобилось ей удалить откуда-то тампон. Все было плохо, понадобилась премедикация.

– Сделай ей промедол с седуксеном, – распорядилась докторша, обращаясь к анестезиологу. – Надо вынуть тампон, марлевый…

– Тампон? Маклиной?

– Ну да, марлевый…

И юридическая женщина удостоилась промедола с седуксеном. От такого внимания она вознеслась на седьмое небо, ибо добилась уважения. Ее унесло в космос, и жаловаться она передумала, да и расхотела.

Мефистофель

Беседую с приятелем-доктором. Интересуюсь, как обычно, веселыми сумасшествиями. Я ведь человек не только циничный, но и вежливый: говорю на темы, интересные и приятные собеседнику. Ну, и классикой следствия то же самое рекомендуется.

– Да был тут один с делирием… Но это не передать… Не знаю, как… Он все смеялся так, демонически. Хохотал… Как Мефистофель… Зловеще так… По любому поводу…