Записки нетолерантного юриста - [38]
Чудом оставшегося в живых Бендера мы снова видим спустя два с лишним года – летом тридцатого, в маленьком городке Арбатове:
“Гражданин в фуражке с белым верхом, которую по большей части носят администраторы летних садов и конферансье…, двигался по улицам города Арбатова, со снисходительным любопытством озираясь по сторонам. В руке он держал небольшой акушерский саквояж. Город, видимо, ничем не поразил пешехода в артистической фуражке.
– Нет, – сказал он с огорчением, – это не Рио-де-Жанейро, это гораздо хуже” (л. д. 318).
Тут же он разыграл свою очередную комбинацию, которая, к слову, не имеет никакого отношения ни к одному из четырехсот одного известных Бендеру сравнительно честных способов отъема денег, а обнаруживает состав преступления:
“Через минуту он уже стучался в дверь кабинета предисполкома…
– Здравствуйте, вы меня узнаете?
Председатель… посмотрел на посетителя довольно рассеянно и заявил, что не узнает.
– Неужели не узнаете? А между тем многие находят, что я поразительно похож на своего отца.
– Я тоже похож на своего отца, – нетерпеливо сказал председатель. – Вам чего, товарищ?
– Тут все дело в том, какой отец, – грустно заметил посетитель. – Я сын лейтенанта Шмидта.
Председатель смутился и привстал…
– Я, собственно, попал к вам в город совершенно случайно. Дорожная неприятность. Остался без копейки…
Затем сын черноморского героя мягко, без нажима перешел к делу. Он просил пятьдесят рублей. Председатель, стесненный узкими рамками местного бюджета, смог дать только восемь рублей и три талона на обед в кооперативной столовой “Бывший друг желудка”.
Сын героя уложил деньги и талоны в глубокий карман поношенного серого в яблоках пиджака…” (л. д. 319–322).
Что ж, совершение мнимым сыном лейтенанта Шмидта преступления, предусмотренного Статьей 159 современного и статьей 169 Уголовного кодекса 1926 года (опять мошенничество – авт.), – налицо. Более подробно этот состав преступления описан в первом томе настоящего дела. Что ни говори, а мошенничеству Бендер, в числе других своих комбинаций, отдавал явное предпочтение.
Здесь же, в кабинете предисполкома, Бендер впервые встречает своего “молочного брата” мелкого жулика Шуру Балаганова и чуть позже произносит ему эпохальную фразу, лишь благодаря которой и стало возможным появление на свет обвинительного заключения, которое вы держите в руках:
“Заметьте себе, Остап Бендер никогда никого не убивал. Его убивали – это было. Но сам он чист перед законом. Я, конечно, не херувим. У меня нет крыльев, но я чту Уголовный кодекс. Это моя слабость” (л. д. 334).
Нам-то с вами теперь известно, что до встречи с Балагановым это было далеко не так. Бендер действительно никого не убивал, но зато воровал и мошенничал исправно. Может, встреча с Балагановым что-то изменила в душе великого комбинатора? Может, он перестал быть жуликом-виртуозом и действительно начал чтить Уголовный кодекс? Давайте посмотрим. Заседание продолжается.
Как известно, хрустальной мечтой детства великого комбинатора был город Рио-де Жанейро, где улицы по богатству магазинов и великолепию зданий не уступают первым городам мира. И все ходят в белых штанах. Но чтобы попасть туда, Остапу позарез нужно было как минимум пятьсот тысяч полновесных ориентировочных рублей. Именно эта сумма, по его мнению, могла избавить Бендера, у которого с советской властью возникли серьезнейшие разногласия, от скучнейшего дела построения социализма. Но где взять такую уйму денег? И тут Шура Балаганов, как мы знаем, рассказывает Остапу о подпольном миллионере Александре Ивановиче Корейко – счетоводе треста “Геркулес”, проживавшем в Черноморске (так Ильф и Петров замаскировали Одессу – авт.). Разве существовала сила, которая Бендера могла бы удержать?
И вот преступная группа в составе: Бендер Остап – командующий парадом, Козлевич Адам Казимирович – шофер, Балаганов Александр – бортмеханик и Паниковский Михаил Самюэлевич – прислуга за все – начинает автопробег “Арбатов – Черноморск” на автомобиле марки “Антилопа-Гну”, пристроившись впереди официального автопробега:
“Остап вынул из кармана “Известия” и громким голосом прочел экипажу “Антилопы” заметку об автомобильном пробеге Москва – Харьков – Москва.
– Сейчас, – самодовольно сказал он, – мы находимся на линии автопробега, приблизительно в полутораста километрах впереди головной автомашины… Первое: крестьяне приняли “Антилопу” за головную машину автопробега. Второе: мы не отказываемся от этого звания, более того – мы будем обращаться ко всем учреждениям и лицам с просьбой оказать нам надлежащее содействие, напирая именно на то, что мы головная машина… Совершенно ясно, что некоторое время мы продержимся впереди автопробега, снимая пенки, сливки и тому подобную сметану с этого высококультурного начинания”
