Записки непутевого резидента, или Will-o’- the-wisp - [115]

Командировка в круиз с врагами, где отставник прочищает глупые американские мозги, зашибает деньгу по 15 рэ в час, ищет смысл жизни и целыми днями плюет в воду

Мужайтесь, о други, боритесь прилежно,

Хоть бой и неравен, борьба безнадежна!

Над вами светила молчат в вышине,

Под вами могилы — молчат и оне.

Федор Тютчев

И все-таки много сладости было во временах застойных, много халвы, и порядок образцовый бывал иногда, и трудились хоть и в меру, но на благо и честно и, главное, уважали идеологических работников даже невеликого калибра. Бывало, прибываешь на пароход, раскланиваешься с иностранцами и прочими и прямехонько к обеду, а там уже место за столиком для уважаемого товарища лектора готово: на снежной скатерти икра зернистая и кетовая в половинках крутого яйца, ростбиф с кровью, умеренно прохладное, не из морозилки цинандали в окружении боржоми.

Правда, столик был не самый эксклюзивный, но псе же для особ, приближенных к государю императору, который сидел за соседним столиком в виде директора круиза, его заместителя по линии одной организации и иногда капитана, подходившего обсудить дела текущие и заодно пропустить рюмочку. Что за лекторы на бригантинах с иностранными туристами, отдыхающими на наших просторах? Уж не те ли это лекторы из общества «Знание», что в народном восприятии, запечатленном в киношедеврах, обычно вещали о достижениях, крепко держась за трибуну, дабы не рухнуть в партер от винно-водочных перегрузок?

Нет, не те это лекторы, а пропагандистские, так сказать, сливки, свободно владевшие иностранными языками, а потому доходчиво и напрямую отливавшие свои мысли в слова, с опытом скрещения мечей на заграничных ристалищах, беспредельно преданные и морально устойчивые, желательно со степенями, нежелательно с выговорами. И по знакомству, как я, тоже устраивались[95].

Работал я в основном на «круглых столах» с американцами, и они, не отличаясь особой деликатностью, доставляли много хлопот, любили резать правду-матку, не особенно заботились о благопристойности вопросов и не ахали, любуясь санаториями-дворцами для трудящихся, статуями борцов за свободу или очень мускулистыми женщинами с серпами, снопами, одиноким веслом и мясистыми грудными детьми.

До сих пор волосы встают дыбом, когда вспоминаю, как один американец вылетел из зала прямо к моему столу и стал орать, брызжа слюной, по поводу нарушений прав человека и при этом еще пару раз довольно больно ткнул меня пальцем в плечо, вызывая нехорошие рефлексы. Ответил я тогда распаленному хаму по тогдашним канонам, гласившим, что главные составные части прав человека — это не болтовня и не игры в демократию, а право на труд, жилище, на бесплатные медицину и образование. Вообще подобные вопросы наши лекторы так обсосали, что в секунду ставили америкашек на место.

Самое пикантное: в Соединенных Штатах деяния нашего иностранного лектория заприметили, восприняли очень по-американски, очень всерьез, как форпост пропаганды, инспирируемый КГБ и опасный для нераспаханных мозгов туристов США. Подозрения эти усиливались тем, что одним из замов «Знания», курировавшим наш бастион, был небезызвестный председатель КГБ Семичастный, в свое время указавший Пастернаку, куда ему следует убраться, а потом покатившийся вниз по карьерной лестнице. Нет, не КГБ был вдохновителем инолектория, а самая главная и правящая структура в лице отдела пропаганды ЦК КПСС, которому льстило оплодотворять не только отечественные, но и заграничные отары.

Война шла не на живот, а на смерть, и американцы решили не оставлять своих соотечественников под артобстрелом нашей пропаганды и начали направлять в круизы своих лекторов, обычно профессиональных советологов. Какие душераздирающие баталии разгорались во время поездок, особенно закупленных Стэнфордским университетом…

В круизах была лафа еще и потому, что не приходили туда, как на «столы» в Москве, идеологические ревизоры — тети из «Интуриста», заодно черпавшие там гранд-идеи для так называемой методической работы с переводчиками.

Да что там тети! Иногда во время лекции в Политехническом вдруг бесшумно отворялась дверь и на цыпочках, пригнувшись, словно боясь задеть потолок, в зал входила личность чрезвычайно советского вида, прижимая к животу блокнот, занимала место за спинами туристов, не извинялась, не представлялась, а просто садилась и начинала что-то чертить в блокноте.

Лектор, словно улитка, на которую наползал танк, уходил в свою скорлупу и быстро бросал на осторожно-безрадостную картину советского бытия яркие краски бесплатного образования, низкой квартплаты и прочих благ, обретенных народом, несмотря на разрушительные гражданскую и отечественную войны, колорадского жука и другие происки ЦРУ.

Были и вершины идиотизма — отчеты, которые предписывалось составлять лекторам после «столов», с обязательным перечислением основных вопросов, заданных иностранцами. Вопросы повторялись из беседы в беседу: зачем вступили в Афганистан? Зачем сажаете? Почему поддерживаете сандинистов? Почему такая огромная армия? и т. д. Затем малый начальник лектория сводил все вопросы в единый документ, который летел в державный ЦК. Представляю еще одну наморщенную лысину, и снова рождался трагический вопрос: зачем? Держать руку на пульсе Запада? Но ведь этим занимались и МИД, и КГБ, и АПН, и масса других организаций. Делать выводы и спешить доложить о них шефу? Скажем, пора вывести войска из Афганистана. Исключено, сплошная мистика, точнее, абсурд…