Записки молодого человека - [61]

До тех пор, пока я не узнал о Лоскутове и не списался с ним, я, откровенно говоря, слабо верил в то, что человек, о котором было рассказано в моей поэме, остался жив после войны.

В поэме было точно названо место действия, так что не спутаешь. К тому же она печаталась десят­ки раз. Поэтому мне казалось, что человек, который узнал бы в истории "сына артиллериста" собствен­ную историю, останься он живым после войны, непременно рано или поздно написал бы мне.

Однако на деле вышло не так, как я думал. Иван Алексеевич Лоскутов поэму читал, что речь в ней шла именно о его подвиге — прекрасно знал, но прототипом героя поэмы признавать себя не спешил. И если бы этим не занялись другие люди, наверное, так бы и не признал. Такой уж у него ха­рактер, один из тех, что заслуживают глубокого уважения.

Заговорив о Лоскутове, хочу коротко сказать о судьбах еще некоторых людей, когда-то ставших действующими лицами поэмы "Сын артиллериста".

В поэме есть строчки о том, что отец Леньки погиб в сорок первом году на юге, в Крыму. В жизни вышло по-другому. Отец Ивана Алексеевича Лоскутова, Алексей Михайлович, тоже артиллерист, в 1941 году действительно воевал на юге, но не погиб, а был только тяжело ранен, долго лечился, а выздоровев, служил преподавателем в артил­лерийском училище. Он умер в 1965 году семиде­сяти четырех лет от роду.

В поэме я называю "вторым отцом" Леньки май­ора Деева. В жизни этого человека звали Ефим Самсонович Рыклис. О нем упоминается в записках.

С командиром 104-го артиллерийского полка майором Рыклисом я встречался и позже — в мае 1942 года, тоже на Севере, но уже не на полуост­ровах, а на материке, где он тоже командовал полком. Тогда, весной 1942 года, я написал и напе­чатал в "Красной звезде" очерк о Рыклисе "Сол­датский юбилей". Он уже был подполковником, и как раз исполнилось двадцать лет его службы а Красной Армии.

Рыклис провоевал всю войну до конца, был мно­го раз награжден и закончил войну в звании пол­ковника. Выйдя в отставку, он живет теперь на Кавказе, в Северной Осетин.

Скажу здесь же о судьбе ряда однополчан, слу­живших на Среднем полуострове, все в том же 104-м тяжелом артиллерийском полку.

Комиссар полка Дмитрий Иванович Еремин, так же как и командир полка, давно вышел в отставку. Живет в Ставрополье и от времени до времени присылает мне письма, из которых явствует, что годы его не переменили. Ои и сейчас, когда ему под семьдесят лет, остался все таким же веселым, заводным, неунывающим человеком, каким был тогда, во время наших первых встреч в начале войны.

Старший лейтенант Яков Дмитриевич Скробов проделал в годы войны блистательный путь: начав войну на Рыбачьем командиром артиллерийского дивизиона, он закончил ее в Праге начальником шта­ба артиллерии Первого Украинского фронта.

Несколько лет назад мне довелось беседовать о последних наступательных операциях Первого Украинского фронта с его командующим — Иваном Степановичем Коневым, который в ходе этон бесе­ды отозвался о Скробове как еще об очень моло­дом в то время, на исключительно способном артиллеристе. Должность начальника штаба артил­лерии фронта — должность генеральская, но Скробов исполнял ее, находясь в полковничьем звании. До большего, по молодости лет, в годы войны не дослужился.

Яков Дмитриевич Скробов продолжает и ныне служить в армии, теперь уже в звании генерал- лейтенанта.

Командир пограничного отряда на полуострове Среднем Иван Иустинович Калеников, провоевав большую часть войны там, на Севере, к концу ее, как и многие другие оставшиеся в живых командиры-пограничники, вернулся к своим прежним пря­мым обязанностям — к несению службы на иашнх государственных границах. А уйдя в отставку, посе­лился в Молдавии, с которой его связывало немало лет пограничной службы.

Совсем недавно я получил от Каленикова письмо, в котором ои дружески сетовал, что во время поездки не Дальний Восток, в район острова Даманский, я не повидал его дочь, хотя был совсем не­далеко от нее. Дело в том, что, вопреки сведениям, полученным в 1941 году, семья Каленикова спаслась, и дочь Ивана Иустиновича после войны вышла замуж за офицвра-пограничника. У семей пограничников и армейцев своя география службы: тесть когда-то воевал на полуострове Среднем, у вы­хода в Ледовитый океан, а зятю через двадцать во­семь лет довелось служить у берегов Тихого океана.

Морской разведчик Степан Максимович Мотовилин работает сейчас в Урюпинске в скромнейшем из скромных районных заведений — в комбинате бытового обслуживания. Дело в том, что он после войны увлекся фотографией и стал профессиональ­ным фотографом. А войну он кончил на три дня позже большинства других воевавших людей. Виной тому была его пятидесятая за войну дальняя раз­ведка. На этот раз — очень дальняя. Подводная лодка, на которой шел на свое последнее задание Мотовилин, получила сообщение о капитуляции фашистской Германии и приказ возвращаться, уже находясь далеко в море, и Мотовилин вернулся из этой последней, неоконченной разведки и ступил на берег только через трое суток после конца войны.

Бывший политработник нашей воевавшей под Мур­манском 14-й армии, полковник в отставке Леонид Владимирович Руэов умер несколько лет назад в Ле­нинграде, находясь уже в преклонных годах. Не­смотря на годы болезни, он до конца жизни оста­вался человеком энергичным и деятельным. Живя под Ленинградом, в Гатчине, он много лет подряд работал над историческими архивами этого города, разыскал множество интереснейших исторических материалов, в том числе по истории нашей отечест­венной авиации. Гатчина была одним из тех мест, где эта авиация зарождалась. После долголетних трудов Рузов опубликовал книгу о городе Гатчине и его историческом прошлом. Это была его послед­няя работа.