Записки мелкотравчатого - [32]
Теперь, господа, до свидания в Чурюкове.
IV
В мире, нас окружающем, есть много таких лиц и предметов, с их относительным значением, о которых, говоря мимоходом, вскользь, мы выражаемся с уверенностью в полноте и непогрешительности их понимания; а между тем, в иную пору, спрашивая себя добросовестно о том или другом предмете, кажущемся нам как нельзя лучше ясным и понятным, мы станем в тупик и не придумаем, что отвечать на свой навязчивый вопрос. Кажется, понятно различие между санником и колесником: так вот, и думается, что санник ни за что не натягнет обода на спицы, а колеснику и вовек не умудриться накрутить вязок[180], уравнять полоз и тому подобное, а спросите-ка иного краснобая, что такое санник и что колесник? Вот тут и выйдет запятая… А что такое ловчий? Слышится мне прежний вопрос, несмотря на то, что я уже имел честь докладывать однажды, что ловчий есть, во-первых, человек, как и все мы, люди, а во-вторых, охотник, правящий стаей гончих собак. Но чудится мне снова, что этот вопрос, словно нить Ариадны[181], потянется за мной далеко, если я не скажу теперь же несколько вразумительных слов о том, что такое ловчий.
Итак, вместо описания грустной картины нашего ночлега в «степных двориках» (лежащих, не знаю, под каким градусом широты и долготы, верстах в двадцати от села Чурюкова, куда мы держим путь) я счел за лучшее познакомить вас короче с этой, стоящей внимания, личностью.
Ловчих есть два, пожалуй, даже три рода: может быть, кто-нибудь отыщет их и больше, да о тех говорить не стоит, потому что они люди такого сорта, для которых все равно, быть ли ловчим или каменщиком, плотником, сапожником — одним словом, быть тем, чем им быть приказано. Следовательно, каждый из них попал в ловчие только потому, что ему не пришлось быть ни пастухом, ни дворником. Но ловчий по природе, по призванию, по охоте — это другое дело, и дело новое, невообразимое для тех, кто не испытывал на себе и не видывал из примера, на что бывает способен человек, и что может сделать он по увлечению, по страсти, по охоте. Ловчий по призванию — это абрек[182], сорви-голова, жизнь — копейка! человек на диво другим, человек, по воле, по охоте обрекший себя на труд, на риск, на испытание, на истязание… по натуре своей он должен быть не ровня другим людям: это — натура-особняк, это двужильный, железный человек!
Говоря об артисте, нехудо иметь некоторое понятие и об инструменте, на котором он играет, и потому скажем вначале кое-что и о том орудии, или инструменте, посредством которого ловчий приобретает себе или громкую известность и славу (конечно, между охотниками) или совершенное бесславие.
Из всех собак, которые по своей породе и свойствам принадлежат к различным родам охоты, едва ли отыщется хоть одна, которой бы суждено было терпеть такую скорбную участь, какой обречена наша русская, так называемая стайная, паратая гончая собака[183].
По самой уже природе она предназначена к постоянно тщетному разыскиванию чего-то, вечно убегающего от нее, о близости которого доносит ей тонкое чутье; она тянется из всех жил, работает до истощения последних сил, носится, ищет, гамит[184], хлопочет, и все это для доставления потехи другим, сама же не может и не смеет дотронуться до предмета своих вечных поисков, и чуть она отрыскала, увлеклась дальше своего предела, как уже крик выжлятника и грозная рука с арапником встречают и провожают ее к новым поискам, гоньбе и тревоге. И за всю эту усердную службу в награду — скудная запарка, всегдашний кнут и вечное заключение в тесную закуту в обществе неуживчивых и задорных товарищей, среди удушающих миазмов, грызни, блох, болезней, под тяжким гнетом неволи, укорачивающей и без того ее недолгий век.
За что же эта необходимейшая и самая дорогая собака в охоте, эта рьяная, самоотверженная, добыточная труженица и вернейшая помощница охотника, доставляющая ему одно из наилучших для него удовольствий, оставлена им в таком черном теле и не выходит ни на миг из-под тирании своих грозных надсмотрщиков и стражей, в то время как сухопарая борзая и вислоухая лягавая[185] пользуются таким почетом и ласкою господина, едят с одной с ним тарелки, спят на мягких диванах и пользуются всеми благами и довольств и свободы?… А за то, что ни одна из охотничьих собак не обладает таким количеством зверских инстинктов, сколькими наделена гончая собака, преимущественно зверогон; его жадность, заркость и злоба, без постоянного внимания и строгого за ним досмотра, ведут его прямо к зверской одичалости, к «набаловке», то есть он из зверогона делается «скотинником» и может разом испортить всю стаю. Оттого-то выдержка стаи гончих так трудна и требует большого терпенья, уменья и мастерства. Мы уже видели мимоходом пример выдержки собак, и то, что заставило охотников опытных и знающих, то есть графа и Бацова, ахнуть от удивления при взгляде на стаю, брошенную ловчим в поле, без призора и острастки, чтоб знать причину этого удивления. Постараемся уяснить ее примером, более общим и, к сожалению, не редким во многих охотах.
