Записки майора Томпсона - [56]

Впрочем, следует ли вообще говорить? Здесь мнения расходятся. Те, для кого истина — прежде всего, говорят. Те, кто из лжи сделал себе культ, тоже говорят (все, кроме правды). Некоторые предпочитают говорить недомолвками. Другие полагают, что лучше всего молчать: «Перемелется — мука будет».

Я до сих пор не выработал окончательной линии поведения. Долго, очень долго и я считал ложь своим моральным долгом: лучше обманывать, чем причинять страдания.

Но сколько можно лгать… тем более что вам постоянно твердят:

— В любом случае я бы предпочла знать правду… Сомнения измучили меня!.. И потом я не хочу, чтобы меня дурачили («потом» следовало бы заменить словом «главное»).

Увы! Все это ложь (за исключением страха «быть одураченной», так как самолюбие и страх оказаться в глупом положении действительно стоят на первом месте), женщины хотят знать, «знать, как себя вести», хотят «все выяснить». Когда же они узнают, оказывается, что они узнали совсем не то, что бы им хотелось. Конечно, сомнения мучают Терезу, но еще больше ее мучает правда.

Я это понял в тот самый день, когда рискнул заговорить. Разговоры ни к чему не ведут, если ты окончательно не решился на разрыв. В противном случае слова бесполезны: они говорят или слишком много, или недостаточно. Во всяком случае, так происходит со мной: стоит мне заговорить, как я тут же начинаю жалеть о том, что сказал. Если же я не заговорю, то жалею, что промолчал.

* * *

Я перепробовал все. Я играл роль мужа усталого, мужа подавленного, мужа измученного, мужа терзающегося, я даже пытался изобразить из себя мужа одержимого, сексуального психопата, я просыпался по ночам с криком: «Где, где твой затылок?» Однажды я дошел до того, что сказал:

— Я давно хотел признаться тебе, Тереза… Я должен это сделать… Я — чудовище… Ты связала свою жизнь с чудовищем… Я — сексуальный маньяк. Мне нужны косы…

Поразмыслив, я решил, что косы все-таки приятнее затылка. Я надеялся, что испугаю ее и она захочет вырваться из моих когтей. Но она только рассмеялась. Все это блажь и ерунда… У каждого мужчины свои мании: одному подавай черные чулки, другому замшу, того волнует белье с оборками, а этого — шелк.

— Ты меня еще любишь? Ты сохранил уважение к семье, которую мы вместе создавали?

— Ну как ты можешь…

— Тогда… Ведь не променяешь же ты нас на какую-то девчонку с косами?

Потоки горючих слез, очередная истерика. В результате: ноль.

Месяц спустя я изменил тактику. Теперь я изображал тоскующего супруга — настолько явно изнывающего от тоски, что не спросить его, что с ним происходит, было бы просто невозможно.

Вот тогда бы я заговорил, разразилась бы ссора и волей-неволей пришлось бы принимать какое-то решение.

Не так уж трудно заново пережить все эти события, вновь окунуться в атмосферу тех дней. Все еще так живо в моей памяти. Жизнь стала одновременно чудесной и невыносимой. Я дошел до того, что начал завидовать сослуживцам, которые вечером, уходя с работы, потирают руки, предвкушая возвращение домой, и потом с радостной улыбкой поворачивают ключ в двери своей квартиры. Так бывало прежде и со мной… За дверью, которую я так нерешительно открываю теперь, ждет меня эта женщина, а ведь когда-то мы играли с ней, я изображал собаку… она пряталась в коридоре, а я нападал — большой, фыркающий пес. Да, когда-то я изображал собаку, а сейчас… Сейчас я с содроганием поворачиваю тот же самый ключ, словно открываю дверь своей темницы. Меня поддерживает только мысль, что в эту же минуту миллионы мужчин, открывая двери своих квартир, готовы, как и я, на все, лишь бы не возвращаться домой. Я думаю о них, о всех тех, кто так томится в своей семье, что от тоски начинает набирать номер телефона точного времени, о тех, кто просыпается без малейшего желания прожить наступающий день, о тех, кто живет как по инерции. «День прожил — и ладно», — как говорит Гогэ, как говорит Пактон, как все они говорят. На свете столько супругов, которые с трудом переносят друг друга, что невольно возникает вопрос: браки ли порождают взаимную антипатию или взаимная антипатия приводит к бракам. Ведь существует же закон: «Противоположности сходятся». Но стоит ли распространяться о супружеской жизни? О ней давно все сказано — и особенно тут постарались юмористы, сравнивавшие ее то с книгой, первая глава которой — поэзия, а остальные — сплошная проза; то с обедом, где первое блюдо оказалось куда вкуснее десерта.

Короче, от меня так и веет тоской, я уныло смотрю на Терезу. Я вздыхаю, глядя на детей («Боже мой, бедные малютки, что их ждет!»). Я ерзаю в кресле. Я отказываюсь от еды. А жаль, сегодня как раз мое любимое сотэ из почек. Но все равно нет аппетита. Даже на почки. У меня свой план. Сегодня днем я встретил одного приятеля, жена которого пришла к очень правильному заключению, что ее мужу необходимо встряхнуться. Он артист.

Правда, я не артист, но и служащему страховой компании иногда бывает необходимо встряхнуться. И вот начинается:

— Ну что ты повесил нос? Весело, нечего сказать! Я ведь тоже днем не развлекалась! Скажи по крайней мере, в чем дело? У тебя какие-то неприятности?.. Ничего, все обойдется…