Записки маленького человека эпохи больших свершений - [114]

Шрифт
Интервал

Я лягу на траву,
Лицом в подушку мха.
Я молча проживу
Свой долгий день стиха.
Плыву, но не гребу,
Водою стала плоть.
Ты к своему рабу
Будь милосерд, Господь!

Пансионат «Клязьма»

У стеклянных отелей
Березы в снегу,
Заневестились белые
На крутом берегу.
Я люблю понедельники,
Межсезонье и тишь,
Низкорослые ельники,
Перестук моих лыж.
Здесь лыжни бестолковые
Портят снега холсты,
Елей в небо суровые
Указуют персты.
Я люблю понедельники,
Межсезонье и тишь,
Низкорослые ельники,
Перестук своих лыж,
Эти кельи прозрачные,
Пересохший поток,
Дни, на что-то истраченные,
Непонятно, на что.

Десять лыжных лет

Мы в феврале справляем десять лет,
Как новый свет, открыл я ваш подарок.
Февраль был так же горестен и жарок
На этой самой белой из планет.
Мы лучше были. Господу хвала,
Мы и сейчас еще таскаем ноги,
Поем, шумим, не будьте слишком строги,
Не покидайте нашего стола.
Взгляните лучше: за окном метель,
Лавины сходят, фюреры болбочут,
Но может, нам покуда бой отсрочат,
Чтоб забрались мы в теплую постель.
Снега над нами, будьте же легки,
Как были вы, ошую, одесную.
Я славу эту жертвую земную
За два прикосновения руки.

Завещание

Одно свое обещанье мы выполним непременно,
Плутующие бессчетно обманщики и лгуны…
Гляди, как растет упрямо наша мордатая смена,
И, как ни хитри, дружище, мы уходить должны.
Средь снежного блеска и взглядов, нас греющих все скуднее,
Забудем года и даты, плевки, обиды и боль.
И все же поверить нужно, хоть верится все труднее,
Что мы, как март, преходящи и таем, как снег и соль.
Так будьте, последние весны, снежно легки и весомы.
Среди объедков и вздохов кончается долгий пир.
Мы вам завещаем, дети, разгульные хромосомы
И этот донельзя засранный, а все же прекрасный мир.

Помогите ему

Посмотрите, как трудно рождается слово,
Как боится, что поздно, что все ни к чему,
Что все та же тщета повторяется снова —
Вы касаньем руки помогите ему.
Вы же видите — жар и напор порастрачен,
Будто камни, слова упадают во тьму,
Будто каждый порыв на виду одурачен…
Вы сиянием глаз помогите ему.
Если грустен мой взор, то затем, что он видит
На два хода вперед — что куда, что к чему,
Видит облик начал в окончательном виде…
Вы улыбкой своей помогите ему.
А когда пошатнется усталое тело,
Все теряя — одежды и слов бахрому,
Вы подставьте с плечом вашу юную смелость,
Кое-как устоять помогите ему.

Зеленая трава

Зеленая трава — какое чудо.
Уходят поколенья и слова,
Землей я стану и травой пребуду,
Покуда на планете есть трава.
Зеленая трава — какое чудо,
Мильоны жизней, трепетно легки,
Мы вышли из земли, мы все оттуда,
Крапивы семя, травы, лепестки…
Души и мысли странные причуды,
Слеза любви в протянутой горсти…
Зеленая трава — какое чудо.
Я слышу, нам травою прорасти.

Томашув

Перевод из Тувима

А может, нам с тобой в Тумашув
Сбежать хоть на день, мой любимый.
Там, может, в сумерках янтарных
Все тишь сентябрьская стынет.
В том белом доме, в том покое,
Где все стоит теперь чужое,
Наш разговор печальный, давний
Должны закончить мы с тобою.
Из ясных глаз моих ложится
Слезою след к губам соленый.
А ты молчишь, не отвечаешь
И виноград ты ешь зеленый.
Тот дом покинутый, та зала
И до сих пор понять не в силах:
Вносили люди чью-то мебель,
Потом в раздумье выходили.
А все же много там осталось,
И тишь сентябрьская стынет…
Так, может, снова нам хоть на день
Сбежать в Томашув, мой любимый.
Глаза мои поют с мольбою:
«Ду хольде кунст».
И сердце рвется, и надо ехать,
Дал уж руку.
В руке моей она спокойна,
И уезжаю, тебя оставив.
Как сон, беседа наша рвется,
Благословляю, проклинаю:
«Ду хольде кунст» —
И все, без слова…
А может, там с тобой в Томашув
Сбежать хоть на день, мой любимый.
Там, может, в сумерках янтарных
Все тишь сентябрьская стынет.
Из ясных глаз моих ложится
Слезою след к губам соленый.
А ты молчишь, не отвечаешь
И виноград ты ешь зеленый.

У нас на Валдае дожди

В. М.

А у нас на Валдае дожди,
От земли и до неба дожди.
Ты меня этим летом не жди —
Между нами стеною дожди.
И в лесу дождевые межи,
И под серою дымкой Ужин…
Может, все ж мне вернуться, скажи,
К вам, покуда не стал я чужим.
Забываю, как солнца тепло,
Я улыбку твою и черты.
Кабы к нам тебя вдруг занесло,
То достало бы нам теплоты.
А пока над Валдаем туман
И над лесом колдуют ветра,
Криков птичьих полночный обман
И надежды просвет до утра.

Голубая звезда над Чегетом

Г. Б. Ф.

Голубая звезда над Чегетом
В снежно-звездной морозной пыли.
А друзья разбежались по свету —
Ты видна ль им в нездешней дали?
Этой жизни коротенький промельк
У горы, у звезды на виду —
Я живу в обезлюдевшем доме
На безлюдья синеющем льду.
И беседой ночной не согрета,
Тихо катится ночь в пустоте,
И к утру догорает комета
С дымом горечи на хвосте.
Но рассветного часа усталость
Не смиряет полночную боль.
Если б знали мы, сколько осталось
Нам топтать снеговую юдоль?
Если б знали, что ждет на рассвете,
Если б знали, где кроется свет…
Но безмолвно кружится планета
В зимнем кружеве синих планет.

Еще от автора Борис Михайлович Носик
Прекрасные незнакомки. Портреты на фоне эпохи

Серебряный век русской литературы стал глотком свободы накануне удушья. Предлагаемая книга представляет собой женский портрет эпохи. Красота, одаренность, дерзость, непредсказуемость – всеми этими качествами обладали роковые и свободные амазонки начала века. Их вы встретите на страницах этой книги – Людмилу Вилькину и Нину Покровскую, Надежду Львову и Аделину Адалис, Зинаиду Гиппиус и Черубину де Габриак, Марину Цветаеву и Анну Ахматову, Софью Волконскую и Ларису Рейснер, Инессу Арманд и Майю Кудашеву-Роллан, Саломею Андронникову и Марию Андрееву, Лилю Брик, Ариадну Скрябину, Марию Скобцеву… Они создавали великие стихи и вдохновляли гениальных поэтов.


Швейцер

Читателю, который раскроет эту книгу, предстоит познакомиться с воистину замечательным сыном XX века.Доктор философии и приват-доцент теологии одного из старейших европейских университетов, музыкант-органист, видный музыковед и органный мастер в пору творческого расцвета и взлета своей известности сразу в нескольких гуманитарных сферах вдруг поступил учиться на врача, чтобы потом уехать в глухие дебри Центральной Африки и там на протяжении пол-столетия строить больничные корпуса на свои с трудом заработанные деньги, без вознаграждения и без отдыха лечить прокаженных, врачевать язвы, принимать роды.И при этом он не оставил музыку, не бросил философию, а, напротив, поднялся и в той и в другой области доеще более высокого уровня.


Мир и Дар Владимира Набокова

Книга «Мир и дар Владимира Набокова» является первой русской биографией писателя.


Не надо цветов Татьяне

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Прогулки по Парижу. Левый берег и острова

Прогулки по Парижу – это всегда увлекательно! Тем более когда вашим гидом является такой знающий и умелый рассказчик, как известный литератор и переводчик Борис Носик, проживший во французской столице более пятнадцати лет. Книга представляет собой своеобразный путеводитель по Парижу, который знакомит читателя с самыми разнообразными и порой удивительными сторонами жизни и истории города: это Париж д'Артаньяна, Хемингуэя, Брассанса, нескольких поколений русских эмигрантов…Можно читать наш путеводитель и после поездки.


Анна Ахматова. Я научилась просто, мудро жить…

«Вы знаете, что такое любовь? Настоящая любовь? Любили ли вы так неистово, что готовы были шагнуть в пламя преисподней? Я – да». С этих слов начинается знаменитая киноповесть, посвященная итальянскому художнику Амедео Модильяни. Так начиналась история мимолетной и трагической любви двух гениев начала века: Анны Ахматовой и Амедео Модильяни. Что общего у русской поэтессы и итальянского художника? Сама Анна Андреевна писала об этом романе так: «…все, что происходило, было для нас обоих предысторией нашей жизни: его – очень короткой, моей – очень длинной». Автор этой книги – Борис Михайлович Носик – первые десятилетия жизни провел в России, но вот уже много лет предпочитает жить во Франции.


Рекомендуем почитать
Пёсья матерь

Действие романа разворачивается во время оккупации Греции немецкими и итальянскими войсками в провинциальном городке Бастион. Главная героиня книги – девушка Рарау. Еще до оккупации ее отец ушел на Албанский фронт, оставив жену и троих детей – Рарау и двух ее братьев. В стране начинается голод, и, чтобы спасти детей, мать Рарау становится любовницей итальянского офицера. С освобождением страны всех женщин и семьи, которые принимали у себя в домах врагов родины, записывают в предатели и провозят по всему городу в грузовике в знак публичного унижения.


Открытый город

Роман «Открытый город» (2011) стал громким дебютом Теджу Коула, американского писателя нигерийского происхождения. Книга во многом парадоксальна: герой, молодой психиатр, не анализирует свои душевные состояния, его откровенные рассказы о прошлом обрывочны, четкого зачина нет, а финалов – целых три, и все – открытые. При этом в книге отражены актуальные для героя и XXI века в целом общественно- политические проблемы: иммиграция, мультикультурализм, исторические психологические травмы. Книга содержит нецензурную брань. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.


Год Иова

Джозеф Хансен (1923–2004) — крупнейший американский писатель, автор более 40 книг, долгие годы преподававший художественную литературу в Лос-анджелесском университете. В США и Великобритании известность ему принесла серия популярных детективных романов, главный герой которых — частный детектив Дэйв Брандсеттер. Роман «Год Иова», согласно отзывам большинства критиков, является лучшим произведением Хансена. «Год Иова» — 12 месяцев на рубеже 1980-х годов. Быт голливудского актера-гея Оливера Джуита. Ему за 50, у него очаровательный молодой любовник Билл, который, кажется, больше любит образ, созданный Оливером на экране, чем его самого.


Мы вдвоем

Пристально вглядываясь в себя, в прошлое и настоящее своей семьи, Йонатан Лехави пытается понять причину выпавших на его долю тяжелых испытаний. Подающий надежды в ешиве, он, боясь груза ответственности, бросает обучение и стремится к тихой семейной жизни, хочет стать незаметным. Однако события развиваются помимо его воли, и раз за разом Йонатан оказывается перед новым выбором, пока жизнь, по сути, не возвращает его туда, откуда он когда-то ушел. «Необходимо быть в движении и всегда спрашивать себя, чего ищет душа, чего хочет время, чего хочет Всевышний», — сказал в одном из интервью Эльханан Нир.


Пробуждение

Михаил Ганичев — имя новое в нашей литературе. Его судьба, отразившаяся в повести «Пробуждение», тесно связана с Череповецким металлургическим комбинатом, где он до сих пор работает начальником цеха. Боль за родную русскую землю, за нелегкую жизнь земляков — таков главный лейтмотив произведений писателя с Вологодчины.


Дневники памяти

В сборник вошли рассказы разных лет и жанров. Одни проросли из воспоминаний и дневниковых записей. Другие — проявленные негативы под названием «Жизнь других». Третьи пришли из ниоткуда, прилетели и плюхнулись на листы, как вернувшиеся домой перелетные птицы. Часть рассказов — горькие таблетки, лучше, принимать по одной. Рассказы сборника, как страницы фотоальбома поведают о детстве, взрослении и дружбе, путешествиях и море, испытаниях и потерях. О вере, надежде и о любви во всех ее проявлениях.


Вилла Рено

История петербургских интеллигентов, выехавших накануне Октябрьского переворота на дачи в Келломяки — нынешнее Комарово — и отсеченных от России неожиданно возникшей границей. Все, что им остается, — это сохранять в своей маленькой колонии заповедник русской жизни, смытой в небытие большевистским потопом. Вилла Рено, где обитают «вечные дачники», — это русский Ноев ковчег, плывущий вне времени и пространства, из одной эпохи в другую. Опубликованный в 2003 году в журнале «Нева» роман «Вилла Рено» стал финалистом премии «Русский Букер».


Придурков всюду хватает

В книгу Регины Дериевой вошли произведения, прежде издававшиеся под псевдонимами Василий Скобкин и Малик Джамал Синокрот. Это своеобразное, полное иронии исследование природы человеческой глупости, которое приводит автора к неутешительному выводу: «придурков всюду хватает» — в России, Палестине, Америке или в Швеции, где автор живет.Раньше произведения писательницы печатались только в периодике. Книга «Придурков всюду хватает» — первая книга прозы Дериевой, вышедшая в России. В ней — повести «Записки троянского коня», «Последний свидетель» и другие.


Розы и хризантемы

Многоплановый, насыщенный неповторимыми приметами времени и точными характеристиками роман Светланы Шенбрунн «Розы и хризантемы» посвящен первым послевоенным годам. Его герои — обитатели московских коммуналок, люди с разными взглядами, привычками и судьбами, которых объединяют общие беды и надежды. Это история поколения, проведшего детство в эвакуации и вернувшегося в Москву с уже повзрослевшими душами, — поколения, из которого вышли шестидесятники.


Шаутбенахт

В новую книгу Леонида Гиршовича вошли повести, написанные в разные годы. Следуя за прихотливым пером автора, мы оказываемся то в суровой и фантасмагорической советской реальности образца семидесятых годов, то в Израиле среди выехавших из СССР эмигрантов, то в Испании вместе с ополченцами, превращенными в мнимых слепцов, а то в Париже, на Эйфелевой башне, с которой палестинские террористы, прикинувшиеся еврейскими ортодоксами, сбрасывают советских туристок, приехавших из забытого Богом промышленного городка… Гиршович не дает ответа на сложные вопросы, он лишь ставит вопросы перед читателями — в надежде, что каждый найдет свой собственный ответ.Леонид Гиршович (р.