Записки летчика-испытателя - [64]
Американцы подготовили свой замечательный F-15 «Игл», даже смыли с него краску для облегчения, и побили все наши рекорды скороподъемности. Но и у нас в запасе кое-что имелось… После модификации двигателей Р-15Б-300 их тяга увеличилась почти в полтора раза; когда эти двигатели установили на МиГ-25, стало ясно, что мы получили новый самолет с превосходными характеристиками, и наши специалисты, проанализировав результаты испытательных полетов, пришли к выводу, что можно запросто перекрыть рекорды F-15 на 25 и 30 км, но на высоту 20 км новый МиГ выходил чуть позже «Игла».
Были организованы полеты на побитие рекордов, и Остапенко с Федотовым установили новые рекорды скороподъемности на высоту 30 и 25 км, а Федотов «сделал» рекорд на 35 км, вряд ли когда-нибудь будущий перекрытым! Мне дали слетать на попытку побития рекорда на 20 км, надеясь, что теория окажется слабее практики…
Эти два полета запомнились мне на всю жизнь. Тяга двух двигателей на старте составляла почти 30 тонн, взлетный вес самолета — около 24 тонн, т. к. топлива заправлялось немного. С зажатыми полностью тормозами самолет полз по бетону, время же полета исчислялось с момента страгивания с места, поэтому надо было чем-то удерживать самолет. Наши столяры сколотили две здоровенные деревянные колодки с привинченными внизу стальными уголками; эти уголки забивались в щели между плитами взлетной полосы, не позволяя сдвинуть колодки с места. Самолет тягачем осторожно накатывали на эти колодки, чтобы колеса вошли в их полукруглые вырезы, потом летчик запускал двигатели, «молотил» на максимальных оборотах две-три минуты для поддавливания топливных баков, включал форсаж, ждал несколько секунд полного розжига форсажных камер и отпускал тормоза. Самолет «сигал» через колодки и мчался по полосе, отрываясь от нее через шесть секунд!
Все необходимо было делать исключительно быстро и точно, потому что самолет мгновенно набирал скорость, на которой надо было лететь до высоты окончательного разгона. Выход на эту высоту производился «полубочкой», т. к. обычным способом (отдачей ручки от себя) вывести самолет в горизонтальный полет можно было только с приличной отрицательной перегрузкой, не дозволенной ни по прочности самолета, ни по устойчивости работы двигателей. Далее выполнялся короткий разгон одновременно с выводом в нормальный полет, затем перевод в набор высоты с таким темпом, чтобы к высоте 17–18 км угол набора достиг 80°, почти до вертикали. Конечно, контроль высоты при скороподъемности, достигавшей 500 м/сек, был невозможен, все выполнялось по расчетному времени.
Никогда не забуду картины, увиденной мной в одном из этих полетов: нос самолета почти вертикально задран в густо-синее небо, прямо передо мной ослепительно сияет необыкновенная, невиданной красоты луна, на которой, мне кажется, я могу различить даже кратеры (не потому, конечно, что я заметно к ней приблизился, а из-за абсолютной прозрачности воздуха, вернее, его отсутствия на высоте около 25 км); самолет замирает, потом медленно падает на хвост, и в этот момент в чернильном небе впереди меня возникают ярко-белые клубы паров керосина. Двигатели давно выключены, но РУДы стоят на «максимале», чтобы не прекращалась прокачка топлива через насосы, иначе они при больших оборотах авторотации на такой высоте без смазки керосином могут выйти из строя, вот при падении на хвост и оказались пары вытекающего топлива впереди самолета. Зрелище необычное и очень красивое! Потом самолет неторопливо опустил нос, повращался туда-сюда, неуправляемый, потихоньку набирая скорость и начиная слушаться рулей; на высоте 8 км я запустил двигатели и пошел на посадку.
Побить рекорд американцев мне не удалось, но появилась надежда на то, что это можно сделать, изменив профиль полета. Этим начал заниматься Валерий Меницкий, пришедший к нам в 1969 г., молодой тогда, но быстро растущий летчик.
Валерий выполнил несколько полетов, показал очень хорошее время набора, фактически улучшив рекорд «Игла», но по правилам ФАИ утверждается достижение, превышающее прежнее не менее, чем на У/о. Наверное, можно было добиться нужного результата, если бы подобрать погоду похолоднее, попробовать другие профили набора, тем более, что в одном из полетов Меницкий улучшил рекорд скороподъемности на 25 км, только что установленный Федотовым. Ясно, что профили полетов на 25 и 20 км были не оптимальными, так что еще можно было поработать над улучшением результата. Попробовал взяться за дело сам шеф, слетал пару раз, но время набора 20 км у него оказалось хуже, чем у Меницкого. Тем все и завершилось.
Расскажу еще об одной рекордной попытке, чуть было не закончившейся происшествием.
Наши специалисты решили, что можно попытаться побить рекорд высоты в установившемся полете, установленный американцами на SR-71. Рассчитали своеобразный профиль полета, выполнив который, можно подавать заявку на рекорд, и послали в полет Фастовца. Алик слетал, показал весьма обнадеживающий результат, который вполне можно было считать рекордом, но зачетный участок этого полета оказался не совсем в зоне регистрации, поэтому Фастовец полетел снова.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Фрэнсис Брет Гарт родился в Олбани (штат Нью-Йорк) 25 августа 1836 года. Отец его — Генри Гарт — был школьным учителем. Человек широко образованный, любитель и знаток литературы, он не обладал качествами, необходимыми для быстрого делового успеха, и семья, в которой было четверо детей, жила до чрезвычайности скромно. В доме не было ничего лишнего, но зато была прекрасная библиотека. Маленький Фрэнк был «книжным мальчиком». Он редко выходил из дома и был постоянно погружен в чтение. Уже тогда он познакомился с сочинениями Дефо, Фильдинга, Смоллета, Шекспира, Ирвинга, Вальтера Скотта.
Книга рассказывает об ученом, поэте и борце за освобождение Италии Томмазо Кампанелле. Выступая против схоластики, он еще в юности привлек к себе внимание инквизиторов. У него выкрадывают рукописи, несколько раз его арестовывают, подолгу держат в темницах. Побег из тюрьмы заканчивается неудачей.Выйдя на свободу, Кампанелла готовит в Калабрии восстание против испанцев. Он мечтает провозгласить республику, где не будет частной собственности, и все люди заживут общиной. Изменники выдают его планы властям. И снова тюрьма. Искалеченный пыткой Томмазо, тайком от надзирателей, пишет "Город Солнца".
Очерк об известном адвокате и политическом деятеле дореволюционной России. 10 мая 1869, Москва — 15 июня 1957, Баден, Швейцария — российский адвокат, политический деятель. Член Государственной думы II,III и IV созывов, эмигрант. .
Труд журналиста-международника А.Алябьева - не только история Второй мировой войны, но и экскурс в историю развития военной авиации за этот период. Автор привлекает огромный документальный материал: официальные сообщения правительств, информационных агентств, радио и прессы, предоставляя возможность сравнить точку зрения воюющих сторон на одни и те же события. Приводит выдержки из приказов, инструкций, дневников и воспоминаний офицеров командного состава и пилотов, выполнивших боевые задания.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.