Записки китайских летчиков - [5]
Я добровольцем пошел в армию и поступил в летную школу в Ханчжоу. Через несколько месяцев я получил назначение в истребительный отряд N-ской армии.
Мои новые товарищи отнеслись ко мне, как к новичку, покровительственно. Это были старые, стреляные волки, участвовавшие во многих воздушных боях. Я нетерпеливо ожидал случая, чтобы продемонстрировать перед ними свое искусство. И вот, однажды с наблюдательного пункта сообщили о приближении японских бомбардировщиков.
— По машинам! — протяжно крикнул капитан Ли Цюй-тань.
Мы бросились к своим темнозеленым машинам с белыми звездами на синем фоне. Техники быстро освободили самолеты от маскировочных полотнищ.
— Запускай моторы! — раздалась новая команда.
Мощный гул авиационных моторов заполнил весь аэродром. Точно буря пронеслась над желтеющим полем. Ураганный ветер гнал по земле траву, листья, ветки. Машина нетерпеливо дрожала. Но почему не подается сигнал о взлете? Поворачиваю голову вправо. У машины капитана суетятся техники. Словно в немом фильме, видно, как отчаянно жестикулирует Ли Цюй-тань. Перед ним стоит понурив голову техник Чжо. Капитан говорит что-то сердитое, злое, потом, безнадежно махнув рукой, направляется к моему самолету. Он приближается ко мне и кричит в самое ухо:
— У меня неисправен мотор. Я полечу на твоем самолете…
— Как на моем? — вспыхнул я. — А на чем же я полечу?
На щеках капитана забегали живчики.
— Летчик Ван Тин-бо, — холодно говорит он, — я приказываю вам вылезти из самолета!
В школе я был одним из самых дисциплинированных курсантов. Молча отстегнул ремни и вылез из самолета. Очевидно, у меня был очень растерянный вид. Глаза капитана подобрели. Через несколько секунд машина рванулась вперед и быстро пошла в воздух. За командиром, как журавли, потянулись остальные самолеты.
Аэродром опустел. Техники быстро замаскировали оставшийся самолет и немедленно укрылись в убежище.
С тех пор прошло немало времени. Я участвовал в 17 воздушных боях, во время которых сбил 6 самолетов. Меня давно уже перестали считать новичком. В моей летной жизни найдется немало интересных эпизодов, о которых можно было бы рассказать, но я расскажу только об одном бое, после которого мне пришлось превратиться в партизана.
Однажды разведка донесла, что в Ханчжоу сконцентрировано много японских самолетов, готовящихся совершить очередное воздушное нападение на мирные китайские города. Нужно было во что бы то ни стало разрушить планы врага. Наш истребительный отряд получил приказ сопровождать группу бомбардировщиков.
С рассветом поднялись в воздух. Пробив облака, мы легли на курс. Бомбардировщики шли впереди, чуть ниже нас. Внизу, в просветах между облаками, блеснули озера, мелькнули отроги невысоких скалистых гор.
Рядом со мной, на расстоянии нескольких метров, летит Фын. Время от времени обмениваемся с ним взглядами. Он показывает рукой вниз, — там горит деревня. Очевидно, мы перелетели линию фронта.
Фын — хороший товарищ. Однажды нам вдвоем пришлось драться с пятью японскими истребителями. С тех пор мы всегда стараемся держаться ближе друг к другу. Вот и сейчас его машина идет рядом с моей…
Мысли бегут, но не отвлекают внимания. Почти автоматически поворачиваешь голову вправо, вверх, влево, немного назад, потом опять вправо.
Но вот и Ханчжоу. Крошечные домики рассыпались в долине, как горсть бобов. Вдали синеет море. Облака почти рассеялись, но японцы слишком поздно заметили нас. В воздух успели подняться всего пять машин. Остальные стояли на поле, выстроившись в несколько рядов.
Перед нами вспыхивают разрывы японских снарядов, но они уже не могут помешать нашим бомбардировщикам сбросить свой груз. Столбы дыма и пламени закрыли аэродром. Бомбардировщики, сделав круг, пошли на второй заход. На земле бушевало море огня. Следить за результатами бомбардировки не было времени. Японские истребители попытались атаковать бомбовозы, но мы приняли удар на себя. Бой продолжался несколько минут. Выждав, пока удалятся бомбардировщики, мы вышли затем из боя сами. Японцы погнались было за нами, но скоро отстали. Однако, пролетев километров 150, мы обнаружили отряд японских истребителей, перерезавший наш путь. Видимо, соседние аэродромы были уже извещены японцами о нашем налете на Ханчжоу.
Командир принял решение атаковать противника в лоб. Японцы не ожидали от нас такой дерзости и дрогнули. Их строй сразу нарушился. Тогда, поймав на прицел ближайшего японца, я дал длинную очередь из всех пулеметов. Я видел, как самолет противника «клюнул» носом и кувыркаясь, упал на землю. Рядом со мной дрался Фын. Он зашел в хвост другому самолету противника и открыл по нему пулеметный огонь. Японский летчик, пытаясь уйти из обстрела, ринулся в сторону и врезался в стабилизатор моей машины. Удар был так силен, что мой самолет опрокинулся и штопором пошел к земле. Попытался выровнять машину, но безрезультатно, — она не слушалась управления. Тогда, отстегнув ремни, я выбросился из машины.
Бой происходил на высоте 4 000 метров. Затянув на несколько секунд свободное падение, я раскрыл парашют. Гул моторов уносился все дальше и дальше. Взглянул на землю. Увеличиваясь в размерах, мне навстречу бежали квадратики рисовых полей, река, поросшая камышом, большой луг, на котором лежали объятые пламенем два самолета. Ветром меня относило в сторону, ближе к реке.
