Записки из тайника - [8]

От ее отца я узнал, что генерал Варенцов попал в автомобильную катастрофу на фронте и находится в московском госпитале. Оказывается, когда он ехал на встречу с маршалом Коневым, водитель не справился с управлением, и машина генерала столкнулась с танком. У Сергея Сергеевича было повреждено бедро. Врачи сказали, что он обречен на хромоту. Он лежал в генеральском госпитале в Серебряном Бору.

Когда я навестил генерала, настроение у него было хуже некуда. Он страдал не только от физической боли; его угнетали слухи о трагедии, постигшей его семью, жившую во Львове, где находилась тогда ставка фронта. Сергей Сергеевич назначил меня своим личным офицером связи со штаб-квартирой 1-го Украинского фронта по вопросам артиллерии. Посылая меня во Львов, он поручил мне досконально выяснить, что случилось с его матерью и двумя дочерьми, и, если понадобится, оказать им помощь. Мне новое назначение позволило беспрепятственно выехать из Москвы.

Я добрался до Львова, где и выяснил обстоятельства подлинной трагедии, постигшей его семью. Сергей Сергеевич был женат дважды. Его первая жена Аня умерла от туберкулеза в Ленинграде, после чего Сергей Сергеевич женился на Екатерине Павловне, которая была женой врача-венеролога. (Они полюбили друг друга, и Екатерина Павловна развелась с мужем.) После первого брака у Варенцова осталась дочь Нина, работавшая в госпитале под Львовом. Она вышла замуж за майора по фамилии Лошак. Он был евреем. Он и два других офицера были арестованы по обвинению в хищении «социалистического имущества». Их судил военный трибунал и приговорил к расстрелу. Они действительно продавали похищенные машины и запасные части к ним на черном рынке.

Нина очень любила своего мужа. После его казни никто не желал с ней разговаривать, она оказалась в полной изоляции. Она не могла этого вынести и однажды, когда мимо нее в больничном коридоре проходил какой-то лейтенант, она выхватила у него из кобуры пистолет и застрелилась. В то время во Львове жила престарелая мать Варенцова. Она была не в состоянии организовать похороны Нины, и никто не выразил желания прийти ей на помощь. Я быстро сориентировался и принял решение. Продав часы, я купил гроб, черное платье и похоронил Нину. Кроме того, помог матери Варенцова сделать запас угля и дров — у себя в доме она замерзала.

Майор Лошак был арестован СМЕРШем[9]; трибунал обвинил его не только в хищениях социалистического имущества, но и в саботаже и подрыве мощи Красной Армии.

Так вершились дела в нашей стране — точно так же, как и сейчас. Если человека арестовывают за спекуляцию, на него всегда могут повесить еще и обвинение политического характера.

После возвращения в Москву я подробно все рассказал Сергею Сергеевичу. Он обнял меня, поцеловал и сказал: «Теперь я считаю тебя своим сыном». Моя дружба с Варенцовым и его семьей продолжается и по сей день. Он стал называть меня своим мальчиком, своим сыном и фактически заменил мне отца. В ходе разговоров о СМЕРШе и о судьбе Нины Сергей Сергеевич несколько раз повторил, что теперь, мол, он понимает, каково приходилось семьям арестованных органами НКВД и СМЕРШа. Прежде он не особенно верил рассказам Рокоссовского[10] и других, но теперь, после гибели Нины, он был решительно не в состоянии простить тех, кто был повинен в ее смерти. Эта история с семьей Варенцова оставила в моей душе глубокий след.

Я продолжал курсировать между Москвой и ставкой фронта с инструкциями от генерала Варенцова его заместителю генералу Семенову, командиру 7-го артиллерийского корпуса Королькову и командирам дивизионной артиллерии Санько (в данный момент он служит под началом Сергея Сергеевича в Главном артиллерийском управлении), Кафанову и другим. В конце 1944 года я окончательно вернулся в боевые части, где был назначен командиром 51-го гвардейского полка противотанковой артиллерии. Момент был как нельзя более подходящий: начиналась подготовка к новому наступлению, целью которого было полное освобождение южной части Польши и выход к юго-восточной границе Германии.

Наше наступление началось в середине января. Несмотря на снег и плохую погоду, штурмовые отряды взломали линии немецкой обороны, танковые части, совершив бросок, взяли Краков, и в том же месяце мы пересекли старую германскую границу и взяли первый немецкий город, название которого было, если не ошибаюсь, Крейцбург.

Вся армия праздновала это событие. В этот день мне довелось быть в штаб-квартире артиллерии фронта. Радостный Сергей Сергеевич представил меня командующему фронтом маршалу Коневу и рассказал, что недавно я предложил отличную идею — как сократить время, потребное для наведения на цель противотанкового орудия.

Дело в том, что мы сталкивались с немалыми трудностями, когда немецкие танки врывались в наши оборонительные позиции и надо было быстро перенацеливать орудия с одного направления на другое, тем более что расчеты из-за больших потерь сплошь и рядом состояли из одного или двух человек. Мне пришло в голову взять стальную плиту со стержнем посередине, установить ее на земле, покрыть толстым слоем оружейной смазки, водрузить на нее другую плиту, и на ней укрепить колеса орудия. Такая конструкция позволяла расчету практически мгновенно развернуть орудие в любом направлении и вести огонь по наступающим танкам. Мое предложение уже было одобрено Сергеем Сергеевичем; маршал Конев, рассмотрев его, похвалил меня за инициативу и изобретательность. «Хороший кандидат на учебу в Военной академии Фрунзе, Сергей Сергеевич», — сказал он, уходя. Позже за это изобретение и ряд успешных операций я был награжден орденом Александра Невского. Все это поднимало мой боевой дух, и я вернулся в полк в предвкушении блестящей военной карьеры.