Записки гайдзина - [2]

Шрифт
Интервал

— Даже не знаю…

— Только выйдешь на улицу, как они сразу на тебя смотрят.

— Неужели?

— А на вас разве не смотрят?

— Бывает.

— Ну вот, видите…

Двери в тамбур разъехались. Вкатилась тележка. Девица в синей униформе церемонно поклонилась пассажирам.

— Обеденные наборы, закуски, чай, кофе, пиво…

Я выхватил из кармана зеленую бумажку с двумя танцующими журавлями.

— Пиво, будьте любезны!

— Триста иен.

— А побольше нет?

— К сожалению, только такие.

— Тогда две.

— Шестьсот иен. Пожалуйста.

— Спасибо.

Зажав сдачу в кулаке, я откупорил банку и сделал глоток. Моя попутчица смотрела на меня.

— А вы что, знаете японский?

— Ну… В каком-то объеме. Вы попить ничего не хотите? А то она сейчас уйдет. Кофе, чай…

— Да чай-то, поди, зеленый…

— Черный тоже бывает. Спросить?

— Не надо. У них разве чай? Разве они в чае понимают?

— Да уж, — сказал я. — То ли дело в Мытищах!

— Ой! — всплеснула она руками. — Вы из Мытищ?!

— Нет, — мотнул я головой. — Я из этих… Из Черемушек.

— Да-а-а… — мечтательно произнесла она. — Закрою глаза и вижу. Дачу вижу… Клубнику… Вы сейчас из Токио едете?

— Из Токио.

— Свеклу везете?

— Не понял.

— Живете-то где?

— Тут недалеко. Минут через двадцать вылезать.

— И что, у вас там свеклу продают?

— Не замечал…

— Значит, в Токио надо покупать! Там все есть. Гречка, свекла, укроп, черный хлеб… Вы женаты?

— Нет.

— Тогда тем более. Я вам нарисую, как магазин найти. Там даже пряники один раз выбрасывали. У вас есть на чем?

Я отогнул картонную обложку «Папуаса» и протянул ей.

— Что, прямо в книге?

— В этой можно.

Она принялась вычерчивать схему, а я допил вторую банку и повернулся к окну. Начинало темнеть. Летящий мимо пейзаж понемногу украшал себя робкими огоньками. На горизонте еле заметно выступил горный кряж, готовый тут же раствориться в сереющем небе. Зеленые холмы превращались в черные. Держалась только желтизна спелых полей.

— Доезжаете до метро Шинбаши! — раздалось сбоку. — Проходите под мостом. Видите, вот сюда. Потом налево, и идете метров двести. Там будет вывеска. Зверь какой-то — енот не енот, медведь не медведь, не поймешь даже. Обойдете зверя — и в переулочек. И вот там, в третьем или четвертом доме, оно и будет.

— Что будет?

— Магазин! Называется как-то вроде «Сибирь», только по-японски.

— «Сибэриа»?

— Да, кажется. Японцы ведь очень косноязычные, их не поймешь. Но мы сегодня хорошо отоварились. Одной свеклы десять кило, до вокзала еле дотащили. Муж в курящем сидит, караулит.

— Скучно ему там, наверное?

— Да уж само собой. Эти-то расселись вокруг, языками чешут… До чего болтливый народ!

Она тяжко-претяжко вздохнула.

— Может, это панда?.. — предположил я.

— Где?

— Не енот и не медведь… Панда, скорее всего.

— Какая панда?

— Гималайская. Японцы ее почему-то любят.

— Бог знает что они тут любят. Один раз с мужем на банкет пошла — до сих пор плююсь, как вспомню. Какие-то стручки… Осьминоги какие-то…

— Морской еж…

— Не помню, может, и еж был…

— Еще натто…

— Что?

— Натто, бобы такие подгнившие.

— Откуда вы все знаете?

— Так ведь шесть лет…

— Ужас. Вам надо памятник ставить. Как вы живы до сих пор?

— Сам не пойму.

— Они ведь такие… Как бы это сказать… Злонамеренные!

— В каком смысле?

— Да в любом. Ну вот, помню, меня полицейский остановил, когда я нечаянно по правой стороне поехала. И давай что-то такое лопотать. Я ему на чистейшем английском говорю…

— Простите, — перебил я. — На каком английском?

— На чистейшем. Говорю: «Ай кэн нот ту спик джапанис». А он в ответ специально — вы понимаете, специально! — говорит по-японски!

— Так может, он по-другому и не умел?

— Да прям! Видно же — смотрит на меня и радуется, что я не понимаю.

— А потом?

— Потом отпустил.

Световое табло над дверью вспыхнуло красными иероглифами новостей. Они резво бежали справа налево, повествуя о курсе иены на токийской бирже. Я открыл третью банку. Интересно, подумалось мне, — сколько пива выпил Кустодиев, пока сидел с мольбертом перед своей натурщицей? Наверное, целыми самоварами дул.

— Дорого, конечно, — вздохнула она. — Пятьсот иен кило. Где это видано?

— Ничего, — сказал я. — Вон, говорят, что иена растет.

— Кто говорит?

Я показал на табло.

— Господи! — вырвалось у нее. — Вы что, и эти закорючки понимаете?

— Ну… Не все, конечно, — поспешил я ее успокоить. — Кое-какие только…

— Вас в институте учили?

— Нет, я сам…

Она глядела на меня с болью и состраданием.

— Вы что, до смерти тут собираетесь жить? Такой молодой…

— Почему обязательно до смерти?

— А до каких пор?

— Не знаю… Как получится.

Она изучающе побегала по мне глазами, как по непонятному зверю.

— Вы здесь как вообще? По контракту?

— Да. В университете…

— Один?

— В смысле?

— Наши люди еще есть?

— Довольно много.

— Ну, тогда еще ничего. Можно позавидовать.

Я влил в себя остатки пива. К горлу подступила отрыжка.

— Нет, я ничего плохого не имею в виду, — сказала она. — Замечательная страна, великая культура… Но ведь здесь невозможно стать своим!

— Невозможно, — согласился я.

— Здесь вы всегда будете… Как это… «Га…»

— Гайдзин.

— Да. На вас будут показывать пальцем. Над вами вечно будут смеяться. Вы будете белая ворона.

— Конечно.

— Ну вот, видите…

Она шумно выдохнула, вся обмякла и некоторое время сидела молча. Потом покачала головой:


Еще от автора Вадим Вячеславович Смоленский
На наш век хватит

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Кремниевый Моцарт

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Очки

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Русская сетевая литература

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Три рассказа

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Уроки русского

Елена Девос – профессиональный журналист, поэт и литературовед. Героиня ее романа «Уроки русского», вдохновившись примером Фани Паскаль, подруги Людвига Витгенштейна, жившей в Кембридже в 30-х годах ХХ века, решила преподавать русский язык иностранцам. Но преподавать не нудно и скучно, а весело и с огоньком, чтобы в процессе преподавания передать саму русскую культуру и получше узнать тех, кто никогда не читал Достоевского в оригинале. Каждый ученик – это целая вселенная, целая жизнь, полная подъемов и падений. Безумно популярный сегодня формат fun education – когда люди за короткое время учатся новой профессии или просто новому знанию о чем-то – преподнесен автором как новая жизненная философия.


Книга ароматов. Доверяй своему носу

Ароматы – не просто пахучие молекулы вокруг вас, они живые и могут поведать истории, главное внимательно слушать. А я еще быстро записывала, и получилась эта книга. В ней истории, рассказанные для моего носа. Скорее всего, они не будут похожи на истории, звучащие для вас, у вас будут свои, потому что у вас другой нос, другое сердце и другая душа. Но ароматы старались, и я очень хочу поделиться с вами этими историями.


Гусь Фриц

Россия и Германия. Наверное, нет двух других стран, которые имели бы такие глубокие и трагические связи. Русские немцы – люди промежутка, больше не свои там, на родине, и чужие здесь, в России. Две мировые войны. Две самые страшные диктатуры в истории человечества: Сталин и Гитлер. Образ врага с Востока и образ врага с Запада. И между жерновами истории, между двумя тоталитарными режимами, вынуждавшими людей уничтожать собственное прошлое, принимать отчеканенные государством политически верные идентичности, – история одной семьи, чей предок прибыл в Россию из Германии как апостол гомеопатии, оставив своим потомкам зыбкий мир на стыке культур.


В открытом море

Пенелопа Фицджеральд – английская писательница, которую газета «Таймс» включила в число пятидесяти крупнейших писателей послевоенного периода. В 1979 году за роман «В открытом море» она была удостоена Букеровской премии, правда в победу свою она до последнего не верила. Но удача все-таки улыбнулась ей. «В открытом море» – история столкновения нескольких жизней таких разных людей. Ненны, увязшей в проблемах матери двух прекрасных дочерей; Мориса, настоящего мечтателя и искателя приключений; Юной Марты, очарованной Генрихом, богатым молодым человеком, перед которым открыт весь мир.


В Бездне

Православный священник решил открыть двери своего дома всем нуждающимся. Много лет там жили несчастные. Он любил их по мере сил и всем обеспечивал, старался всегда поступать по-евангельски. Цепь гонений не смогла разрушить этот дом и храм. Но оказалось, что разрушение таилось внутри дома. Матушка, внешне поддерживая супруга, скрыто и люто ненавидела его и всё, что он делал, а также всех кто жил в этом доме. Ненависть разъедала её душу, пока не произошёл взрыв.