Записки филиппинки - [12]

В мой адрес приветливо лают и виляют хвостами Валькины безобидные шавки, предназначение которых в этой жизни не дом охранять, а загаживать его.

Я швыряю в собак Валькиной итальянской туфлей, еще недавно купленной и уже растерзанной ее песиками. Туфля, наверное, с левой ноги! Эти подлецы систематически рвут почему-то обувь с левой ноги! Я поднимаю туфлю с земли. Точно, левая! Феномен необъяснимый!

Псы жалостливо прижимают уши и, виляя хвостами, бегут в дом.

– А чего вы так разогнались? – слышу я примиренческий возглас пана Курдуплыка.

– Ах ты, панская дупа! Ты еще здесь? Ах ты, хитрозадый! Женишок, мать твою! – И, выхватив из рук пана его палку, я остервенело лупцую его по жирной дупе. Да так, что цветные бантики-висюльки беспомощно разлетаются в разные стороны.

Глава 3 Привет, Бомбейкина!

Вечер. Я дома. Звонок в дверь.

Может, менты? Неужели я долбанула в этот раз Вальку больше обычного?

А вдруг она того?.. Ласты склеила?..

У-у-у! Чего же я натворила? Моя несчастная подружка! Теперь она будет лежать в сырой земле!.. А я буду в камере? На двенадцать человек? Юридически-то на двенадцать! А на деле там набьется больше сорока пяти! У нас же санитарные нормы в тюрьмах не соблюдают! Вот где грязища! Вот где инфекция! Фу!

Я открываю дверь, готовая сдаться родной милиции.

О! Это Светка-соседка. Пришла чай пить.

В руках большой поднос. Накрыт белой, накрахмаленной салфеткой. Как всегда! На нем стерильная, до хруста, чашка с крышкой. Уже налитый горячий чай. Отмытая, отдраенная до полуобморока серебряная ложечка. Завернута в салфетку. И конфетница. С моей любимой «Белочкой».

Светка вообще никогда у меня мой чай не пьет. Все носит с собой. Брезгует, чистюля!

Там свои тараканы…

– Как твое бабье счастье? – звоню я Вальке на следующий день, как ни в чем не бывало.

– Да все жиреет мое счастье. Сегодня полкурицы сожрал. Сырую. Украл со стола, подлец.

– Ты о ком? О Курдуплыке?

– О коте.

– А Курдуплык?

– Вчера весь вечер стонал и в сортир бегал. Прослабился от моих слив. И от твоей доброты к нему. А сегодня уехал к себе в Польшу.

– Что, сливы не понравились?

– Понравились! Но я попросила его купить мне новых слив, взамен съеденных. Вот он сразу и укатил. Приходи.

– Точно приходить?

– Приходи. Я тебя жду. У меня есть пирог из твоего любимого яблочного варенья. И я решила увековечить твой образ в гипсе. Ты же будешь рада?

– Конечно. Я давно об этом мечтала. С пером в руках и лавровым венком на голове!

– Ну-ну… А ты можешь мне в благодарность написать маленький рассказ. О том, как одна шизонутая особа приходит в гости к своей лучшей подруге и наводит у нее марафет. И что из этого получается. Я думаю, рассказ выйдет забавным. Вот и обменяемся.

– Я согласна! Только предупреждаю, я всю правду напишу. И очень сомневаюсь, что ты будешь от этого в восторге.

– Без вопросов. Только правду! Я жду.

Через пару дней являюсь к Валентине на Цимбаловку.

Она ставит чайник на плиту. И располагается в кресле-качалке. Поспешно убрав за китайскую ширму уродливое гипсовое изваяние, с раскинутыми руками, во весь рост и, как мне вдруг показалось, очень отдаленно напоминающее… Нет, не может быть!

Я сажусь тут же рядом, на табурет, косясь на изваяние за ширмой. Достаю файл с белыми листочками.

– Как все же это прекрасно! Сидишь в кресле-качалке. А тебе подруга рассказ читает! – засветилась радостью Валентина. – Начинай. Я слушаю.

Я еще раз заглянула за ширму и поняла, кого изображает этот глиняный монстр с топором в одной руке и ершиком в другой. Без лаврового венка и пера.

Горло у меня пересохло. Но я собралась с силами. И начала читать рассказ.

Чем дальше я читала, тем больше перекашивалось лицо моей подруги. Она сидела бледная и безмолвная.

…Мы уже две недели не встречаемся и не звоним друг другу. У нее мой рассказ. А у меня ее гипсовая скульптура. Но я знаю, что скоро позвоню ей и, как ни в чем не бывало, скажу: «Привет, Бомбейкина!»

Дюймовочка-а-а-а

Девушка стояла на пороге. И мило хлопала длинными ресницами. Она была настолько изящна, что я не смогла скрыть своего восхищения. И с изумлением уставилась на нее.

Маленькая, беленькая и какая-то вся прозрачная. Платьице из небесно-белых кружев облегало ее тщедушную фигурку. Крошечные розовые туфельки на высоком каблуке стройнили тоненькие ножки. Светлые локоны, поднятые к макушке заколкой розового перламутра, трогательно оголяли нежную шейку.

Дюймовочка! От нее веяло тонкими, волшебными духами. И я невольно потянула носом, блаженно вдыхая аромат.

– День добрый! Это я вам звонила, – и девушка скромно улыбнулась.

– Да, пожалуйста, проходите. Вот в эту комнату, – как-то даже растерянно вымолвила я.

Девушка осмотрела восемнадцать квадратных метров моего блистающего чистотой комфорта, обставленного новой мягкой мебелью, лоджию, обшитую деревом и свежеокрашенную корабельным лаком. Подняла на меня свои небесные глаза и сказала: «Мне нравится». Стоимость дорогой аренды ее ничуть не смутила.

Я, в свою очередь, узнала, что девушка учится в университете, на инъязе. Зовут ее Инна. Ее мама живет в Черкасской области. А вот об отце девушка ничего не сказала. Да я и не стала допытываться. Правильная речь и манеры гостьи выдавали особу с интеллектом. А значит, эта эфемерная барышня обещала быть тихой и аккуратной. Что мне и требовалось при сдаче комнаты. Я мысленно поблагодарила Наталью-риелтора, свою хорошую приятельницу, за это сказочное существо, сошедшее, казалось, с облаков.