Записки фельдшера - [15]

Шрифт
Интервал

Мы вылезли из машины, хлопнув дверями, и бабульки — да, они и здесь присутствовали в количестве аж трех человек, — бдительно следившие за маневрами «Газели», тут же оживились.

— Мальчики, вы в какую квартиру? — задала ожидаемый и неизменный вопрос сидевшая посередине, с седыми волосами, выбивающимися из-под детской панамки (остальные две были в платочках). Голос требовательный, не иначе — комсоргом была в наши годы.

— В трехкомнатную, — буркнул Костя, не сбавляя шага. Я хоть и злился, но сейчас его не осуждал. Раздражают такие вот вопросы, ей-богу! Вам-то зачем, мои дорогие? Помочь хотите? Носилки понести, ампулы пооткрывать, флакон с раствором подержать, пока капает?

Стандартный ответ — типичная реакция. Бабушки хором гневно загомонили, обсуждая распущенность современной молодежи вообще, и той, что в рядах убийц в белых халатах — в частности. Под этот гомон мы вошли в подъезд — и остановились. Мда, рано Константин нахамил — с номерами квартир здесь были проблемы в виде их полного отсутствия. Можно было, конечно, как обычно, прикинуть нахождение нужной квартиры по почтовым ящикам, но отсутствовали также и почтовые ящики. Стена, на которой они должны были крепиться, имела большое светлое пятно прямоугольных очертаний и больших размеров на общем фоне поблекшей краски — видимо, тут и висел некогда почтовый блок. Судя по выдранным «с мясом» дюбелями, демонтировали его в спешке и не совсем правомерными методами.

— Чудно, — зло произнес напарник. — Глянь выше, может — там?

Я поднялся на этаж, скорбно скользнув взглядом по немым, немытым и убогим дверям квартир — разные они были, железные с окантовкой ржавчины внизу, куда доставала кошачья моча, деревянные с облупившейся краской, обитые дерматином — но вот номеров не было ни на одной. Выше подниматься не стал, ноги не казенные, а день уже клонился к закату, сил на веселую беготню по этажам не осталось еще часов так пять назад. Засыпающее солнце лениво светило розовым сквозь осколки стекла, обрамляющие деревянную раму окна, словно зубы — пасть неведомого чудовища. Чуть ниже, на стене, красовалась размашистая надпись черной краской «ВАЛЕК — УБЛЮ», обрывавшаяся на букве «ю» длинным волнистым зигзагом в брызгах черного. Я посмотрел на разбитое окно, сопоставил высоту надписи с ним, и пришел к выводу, что в момент наскальной росписи за спиной автора возник упоминаемый Валек и внес критические коррективы. Возможно, поэтому окно и разбито.

— Ну что? — донесся снизу голос Кости.

— Глухо.

— Зар-раза, — выругался фельдшер. — Ладно…

Я снова спустился на первый этаж, прислонившись к центральной из трех дверей.

— Женщины, подскажите, пожалуйста, квартира 17 где находится?

— А-а-а! — торжествующе затянули бабушки. Ощущение было такое, словно они уже неделю ждали этого вопроса. — Так вы к Ларке? Ну-у-у-у, сейчас нюхнёте!

Костя терпеливо ждал, пока улягутся эмоции.

— Подскажите, идти нам куда? На дверях номеров нет.

— Да вон она, первый этаж, прямо, — махнула сухонькой рукой бабулька в панамке. — Там несет так, что могли бы и без номера найти.

Я торопливо отстранился от двери, от той самой, как оказалось. Да, действительно, некие неприятные ароматы из-под нее пробивались, но пока никаких мыслей не навевали — подъезд и сам в этом плане не отличался благоуханием.

— Спасибо, — бесцветным голосом произнес мой напарник и через несколько секунд оказался рядом со мной. — Давай, звони.

— Ага, звони… — хмыкнул я. Моя правда — звонка не было. Дверной ручки и «глазка» — тоже. «Глазок» был забит чем-то черным и вязким, хотелось верить, что — строительной смолой, а роль ручки выполнял вбитый и согнутый гвоздь-«двухсотка». Двери всегда были лицом квартиры, и эта нам недвусмысленно намекала, что врядли нас внутри ждут шелка и бархат.

Буркнув под нос что-то крайне нецензурное, Костя, выбрав предварительно место почище, несколько раз стукнул кулаком по двери. Внутри что-то закопошилось, грохнуло железом, невнятно и вопросительно заматерилось.

— «Скорая помощь», — не обещающим ничего хорошего голосом отозвался мой напарник. — Вызывали?

Матерная ругань приняла утвердительный характер. По двери изнутри что-то несколько раз ощутимо ударило, потом лязгнуло, и она распахнулась внутрь.

Волна непередаваемого смрада окатила нас, настолько невыносимого, что мы оба невольно попятились. Господи, я даже не знал, что может ТАК вонять, до рези в глазах и носу!

— Кхе… кхе-кхе! — раздалось справа. Видимо, и Константин не был готов.

На пороге крайне запущенной прихожей, освещенной только остатками дневного света из подъезда, возникла обросшая фигура, опасно качающаяся из стороны в сторону.

— Че… надо? — мутно спросила она, видимо, забыв, кому и зачем открыла дверь.

— Нам — ничего, — с усилием произнес я. — Вы «Скорую» вызывали?

— П-пшли, — с еще большим усилием произнес вызывающий и буквально провалился во тьму прихожей.

— Костя? — жалобно сказал я.

Тот пожал плечами — а куда деваться-то, мол — и первый шагнул внутрь. Я шагнул следом, и запах сгустился вокруг настолько, что, казалось, стал осязаемым.

Наверное, даже на смертном одре, я все равно не забуду эту квартиру. Сколько уж пришлось повидать неопрятных жилищ, но это их с легкостью переплевывало. Квартира — стандартная «двушка», в составе которой прихожая с дверью в совмещенный санузел и коротким коридорчиком на кухню, комната побольше, за ней — комната поменьше. Света не было нигде. Дверь в санузел отсутствовала, и, судя по торчащим оттуда острым углам и иным бесформенным элементам складированного хлама, он давно не использовался. Комната, в которую мы попали из прихожей, таковой считаться не могла, поскольку была выше нашего роста (а местами — и до потолка) завалена разным барахлом, между которым, как в каньоне, была протоптана узкая дорожка во вторую комнату. Седые занавеси паутины свисали с безжизненной люстры, словно сталактиты, сплетаясь с грудой давно не используемых вещей, предметов обихода, засаленных книг, журналов, пустых бутылок, пакетов с мусором… Где-то за этой горой находился балкон, но, я подозреваю, там уже много лет никто не бывал и не сможет, если не вооружится альпенштоком и прочими атрибутами альпиниста. И костюмом химзащиты в придачу.


Рекомендуем почитать
Кенар и вьюга

В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.


Брошенная лодка

«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…


Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Хирург на районе

Дмитрий Правдин действительно сразу после института устроился работать районным хирургом. Этот роман полностью реален! Дмитрий вел дневник, поэтому более уморительного, восхитительного и ужасающего чтива не видели даже прожженные любители медицинских сериалов и книг!


Байки из роддома

«А-А-А-А… Рожааююю….!» После работы на Скорой помощи доктор Данилов не думал, что его сможет что-то еще удивить и напугать в этой жизни. Не думал, пока не устроился в обычный московский родильный дом, после чего и началась эта История. Все жуткие и смешные рассказы, которые вы когда-либо слышали об этом месте — правда. Но это только верхняя часть айсберга. Андрей Шляхов знает, о чем говорит. Он сам был врачом. Мужчины, покиньте помещение! Слабонервным тут не место!


Укол повелителю галактики, или Психиатрический анамнез

Прошло три с лишним года с того момента, как увидел свет мой второй сборник психиатрических баек. А историй не становится меньше: работа продолжается, да и коллеги стали делиться кое-чем из своего опыта. Так понемногу и набралось еще на одну книгу. По-прежнему мечтается о небольшом острове с частной клиникой. Правда, иногда всплывает мысль – а может, лучше устроиться куда-нибудь смотрителем очень одинокого маяка? Но она тут же с позором изгоняется: куда я денусь от своей работы! Начну ещё со скуки лечить чаек от крикливости, бакланов – от конституциональной глупости, а экипажи проплывающих мимо подводных лодок – от клаустрофобии… Нет, не будем снижать планку, остров так остров! Ладно, пошел на смену, в свое серьезное государственное учреждение, зарабатывать на свою мечту.


Записки психиатра, или Всем галоперидолу за счет заведения

Не спится из-за боязни за судьбу человечества? Соседи затеяли недоброе и пускают через вентиляцию отравляющий газ, а через розетки — смертоносные лучи? Жена изменяет с инопланетянами? А может, она еще и ведьма к тому же? Соседняя галактика готовится к вторжению на Землю через ваш балкон? Спасение есть — вызывайте нашу психиатрическую спецбригаду. У нас отличные специалисты, высококлассный (хоть и слегка навязчивый) сервис, палаты с окнами на солнечную сторону, гречневой каши просто завались — очень помогает от дурных мыслей…