Записки - [65]

Александр был не обманут; он видел, что сильное вооружение Наполеона было целью завоевание России, с своей стороны усиливал войска, формируя новые полки, а старые комплектовал большим набором рекрут. Однако ж с обеих сторон изъявляли дружеское один к другому расположение. Посланник Коленкур представлял гордое лицо и пользовался, казалось, слепою доверенностию императора. В начале 1812 года, незабвенного для русских, и, можно сказать, для всего света, армия сближалась с прусскими и австрийскими границами, равно и вся гвардия выступила из Петербурга. Учреждены были две армии, первая поручена генералу Барклаю-де-Толли, главная квартира в Вильно. Вторая поручена была кн. Багратиону, главная квартира в Бресте. Корпус в Волыни поручен был генералу графу Тормасову. В феврале французские войска перешли Эльбу и Одер, направляя движение к Висле. В конце апреля уже нее неприятельские силы собрались.

По известиям, Наполеон прибыл в Дрезден[249], где имел свидание с императором Австрийским, с королем Пруссии и, как хозяином, королем Саксонским. В его свите были: король Вестфальский Иероним, Неаполитанский Иоахим Мюрат, вице-король Итальянский принц Евгений Богарне и известные французские маршалы.

Армия его состояла из 600 т. человек французских и союзных войск, как-то: австрийских, прусских, вестфальских, голландских, итальянских, неаполитанских, баварских, виртембергских, частью из шпанских и многих княжеств Рейнского союза.

Император Александр с великим князем Константином Павловичем прибыл в главную квартиру армии, Вильну, и сделал нужное распоряжение.

Двенадцатого июля неприятельские корпусы под начальством маршалов Нея, Даву, Удинота, Макдональда, Понятовского вошли в российские пределы, перешед Неман почти в одно время в Юрбурге, Ковно, Олитте и Мерече.

Государь издал манифест, в котором, между прочим, известил, что «не прежде положит оружие, пока ни единого неприятеля не останется в земле русской, и что на начинающего Бог». Приказал армии ретироваться к Дриссе на Двине, в приготовленный заранее укрепленный лагерь; Багратиону послал повеление соединиться с первою армиею; сам отправился в Москву, где имел счастие получить известие о заключении Кутузовым с турками мира.

Повелел учредить военное ополчение во всех губерниях для усиления армии и еще рекрутский набор с 500 душ по 10 чел. К командованию в Молдавии армиею послал адмирала Чичагова, а Кутузова отослал в Петербург, где он был выбран там губернским начальником ополчения.

Государь, по прибытии в Петербург, ездил в Финляндию, город Абов, там имел свидание с наследным принцем Шведским, бывшим принцем Понтекорво.

Тут я опять останавливаюсь описывать подробно военные действия, кроме важнейших происшествий и последствий оных.

Обе армии не могли прежде соединиться, как только под Смоленском. Ретирада обеих их могла бы назваться победами, если бы от необъятной, сверх всякого размера силы не были подавляемы превосходною силою: ни в которой армии порядок не был расстроен, ни один шаг без оспаривания не был отступаем, со значительною потерею неприятеля.

Я был в Казани, как в «Московских ведомостях» увидел о взятии Смоленска[250]. Отец мой там был в своих деревнях; неизвестность, что с ним случилось, чрезвычайно меня тревожила. Между тем поехал я с моим семейством в Симбирскую губернию к свояченице моей Л. П. Чирковой, жившей от Симбирска в ста верстах, где получены были еще ведомости о славной Бородинской баталии, одержанной М. Л. Кутузовым, посланным принять начальство над всею армией настоянием императрицы Марии, матери государя, и всех там бывших, преданных к любезному нашему отечеству[251]. Удачная его баталия, а более еще, что он командовал армией, оживила всех русских. Ожидали, что Наполеон, принужден будучи в первый раз в своей жизни отступить к прежней своей позиции, оставя поле сражения, будет ретироваться. Тем более обнадежены были, что Кутузов в реляции сказал, что на другой день пойдет атаковать французов.

Если бы сие и случилось, то самое отступление Наполеона могло бы быть пагубно для России, ибо отступя к Смоленску, подкрепя себя резервом, заняв все полуденные губернии, снабдив армию обильно провиантом и всем потребным, а притом мог сформировать сильные войска польских и литовских губерний, которые при самом его вступлении уже душою ему предались. Но Господь Бог в неисповедимом своем совете хотел показать перст своего гнева, низвергнув кичливого врага вселенной, и милосердие к России, возвеличив ее пред всею Европою.

Послан был от нас за почтою в Симбирск [нарочный], которого ожидали с нетерпением; но целые сутки человек не приезжал и приехал уже через день, сказав, что почта не приходила; тогда поняли мы, что случилось важное несчастье. Я уговорил свояченицу ехать с нами в Казань, где скорее можно получать известия и по оным предпринять нужные вообще меры. Надобно было проезжать деревню на большой Московской дороге, бывшую P. E. Татищева, у которого мы имели ночлег. Тут мы уведомились, что сенат и многие места правления из Москвы выпровождены, частные люди, которые могли, выехали, и тут же увидели из Москвы проезжающую в свои деревни графиню Орлову со многими с нею бывшими.